Доктор Зырянов

Вы заметили, что именно профессионалы своего дела — и не только врачи — позволяют себе открыто критиковать больших чиновников, громко говорить о том, что считают в системе неправильным, неправедным? Наверное, потому, что их профессиональный статус не зависит от полезных связей и усиленного проталкивания в чиновничье кресло своих собственных чад.
Что, булгаковский профессор Преображенский кого-то боялся? Или нынешнее светило, Лео Бокерия, когда-то за что-то преданно голосовал «в свете последних судьбоносных постановлений», да так, чтобы всем было видно?
Нечего и некого этим людям бояться, незачем демонстрировать свою нужность: они и так востребованы. Людьми, страной, временем…
В компании таких людей оказался еще один представитель медицинской профессии, с которым довелось недавно обсуждать насущные, больные проблемы российских «лекарей». И снова, представьте себе, хирург. Видимо, все же специфика давит — «р-р-резать несмотря ни на что, к чертовой матери!»
Впрочем, шутки в сторону. Не о смешном пойдет речь.

Этим людям больно

— Сергей Яковлевич, вам нравится работать в железнодорожной больнице? Каков ваш официальный статус там?
— Мне нравится железнодорожная больница, нравятся люди, с которыми я работаю. Эти люди нацелены на результат, на победу над болезнью. А я? Я врач. Ортопед-травматолог высшей категории. И это без всякой похвальбы. Больше никакие статусы или должности мне не нужны. Вообще считаю, что хороший врач нигде не пропадет. Да хоть в той же зоне. Всех лечить надо! Знаешь, как бы меня там называли? Я бы там звался — лепила…
…Зырянов говорит: ему больно видеть на улицах городов людей, кое-как передвигающихся, ковыляющих на искалеченных — природой ли, несчастным ли случаем — ногах. Жаль стариков. Еще больше жаль молодых. Детей… Хотя слово «жаль» Зырянову, внешне жестковатому, грубоватому даже, не слишком свойственно. Душевная, профессиональная боль имеет еще и государственную, так сказать, подоплеку. Он убежден, что многих, очень многих из этих людей, идущих по улицам изломанной походкой, можно вылечить. Что со многими врожденными «ортопедическими» бедами можно справиться здесь — в не такой уж большой и не такой уж столичной Тюмени. Не занимаясь бесконечными и порой безнадежными поисками «у.е.» на лечение в заграничной клинике.
Понаблюдав за собственным сыном, получающим высшее медицинское образование, Зырянов-старший вдруг понял: ортопедию молодой Зырянов знать не будет. Не дают ее в нужном объеме и на достойном уровне.
Травматология — это ведь не только «врожденное». Это и проблема чрезвычайных ситуаций в том числе, а от них ни одна страна, и уж тем более Россия, не застрахована. Я всегда повторяю: сравнивать травматологию с кардиологией или даже онкологией некорректно: там не могут потребоваться в один момент десятки хороших специалистов и достаточное количество больничных коек в считанные часы! И, значит, в случае техногенных катастроф люди могут погибнуть или из-за элементарных просчетов в организации работы.
Не так давно в железнодорожной больнице станции Тюмень побывал главный ортопед-травматолог Российских железных дорог В.Гурьев. Ортопедическую работу в больнице он, рассказывает Зырянов, оценил высоко. И тут же заявил: именно здесь, в Тюменской железнодорожной, правильно будет, по его мнению, создать Общероссийский ортопедический центр системы РЖД. При этом, разумеется, оказывая всестороннюю помощь жителям Тюмени и Тюменской области.
И не только, надо сказать, области. Сегодня у Зырянова и его коллег лечатся пациенты не только из других регионов России (Ростов, Норильск, Казахстан), но и из дальнего зарубежья.
У таких пациентов — серьезнейшая ортопедическая патология. Не станем действовать читателю на нервы и описывать фотографическое «портфолио» отца и сына Зыряновых. Поверьте на слово: многие из пациентов, из тех, кто не мог добраться сюда самостоятельно, не верили, что обратно, из ж.-д. больницы, они отправятся своим ходом. Хоть и с трудом поначалу, но сами. И не в инквизиторском ортопедическом приспособлении, а в каких-нибудь легкомысленных сланцах или кроссовках. До этого не могли стоять без посторонней помощи, стеснялись обнажить ногу, показать обидное природное уродство, зачастую лишающее мальчика — нормальной мужской жизни, девочку — ее женского предназначения… Чтобы человек не ходил, как в больнице говорят, «пятками вперед».
Вот появилась тут у Зырянова пациентка. Из Ростова. Деформация стопы, не совместимая — пусть не с жизнью, скажем.. но с нормальной жизнью. До этого обращалась в клиники Финляндии, США, Германии. Везде один вердикт: ампутация. Здесь, в «железке», прооперировали. Теперь больная уверена: железнодорожная больница станции Тюмень — лучшая ортопедическая клиника в мире. К слову, даже из Ирана приезжала к Зырянову больная
Каждый кулик свое болото хвалит? Нет, зыряновская порода — птицы другого полета.
Нет пророка в своем Отечестве? Да есть! Просто надо к ним прислушаться, понять, что это никакие не пророки вовсе. А люди, всем нутром болеющие за свое дело.
Что для этого нужно? Ну, наверное, во-первых, чтобы о больнице и ее специалистах люди (те, кто остро нуждается в ортопедической помощи) узнавали не по «сарафанному радио». Один зыряновский пациент совсем уж было раздумал бороться с природным недугом, но «в гараже мужики сказали»: есть, мол, такой доктор. Другая женщина (вовсю копила деньги на заграницу, которая нам поможет) тоже случайно узнала о возможностях Зыряновых то ли на остановке, то ли в автобусе… И так далее. Стоит, скажите, лишать людей шанса? Верного шанса!
Сергей Зырянов-старший с горечью говорит о так до сих пор и не решенном вопросе «областных льгот». Если бы правительство области могло выделять для своих жителей хотя бы 30 квот на год — для проведения сложных ортопедических операций и, что важно, последующего амбулаторного лечения больных у «своего» хирурга, в «своей» клинике… Это было бы неоценимой помощью. Для тех, кто, повторим, нуждается в возвращении к нормальной человеческой жизни. И для врачей, конечно. Зырянов с сыном делает и бесплатные операции (наша коллега журналист Нина Зарубина подтвердит — пришла «с улицы», попросила о помощи, ее оперировал Зырянов и его коллега, замечательный врач Ахьяд Хамидович Нальгиев, и теперь она верит в то, что наши врачи — лучшие!). Однако дело, что называется, пора ставить на поток.
А для этого нужны средства. 30 квот в год — по 100 тысяч рублей — это всего 3 миллиона.

Ученик Илизарова

Зырянов говорит: «Разбуди меня среди ночи и спроси: сколько лет роддому №2, тому, что на улице Холодильной? Отвечу без запинки: мы с ним одногодки! И родился я тоже там».
Он родился в Тюмени, учился в Тюмени, женился на выпускнице местного университета — будущей серьезной преподавательнице немецкого языка…
Вот с этим будущим преподавателем они прогуливались как-то, обсуждая совместные планы на будущее. Жена стремилась распределиться в Тобольск, они спорили.. И вдруг во время прогулки он, сам себе еще не веря, медленно сказал жене: что не поедет в Тобольск. Он будет работать в областном центре. Но не в Тюмени. Это будет медицинское учреждение, на окраине города, и это будет не совсем обычная больница. Их будут, — говорил Зырянов потрясенной жене, — возить на работу на специальном автобусе» И еще. Он станет доктором наук и главным травматологом Тюменской области.
Лично я бы на месте жены  предложила будущему травматологу немедленно прекратить фантазировать.
Но они — вместе — просто посмеялись. А потом все сбылось — в пугающе, мистических мелочах.
Это сейчас можно где угодно прочесть о том, как человеческая мечта, возведенная в ранг «идеи всей жизни», может запросто обрести контуры «персонального предзнаменования». Короче, может, пожалев мечтателя, вычертить для него такую отчетливую, похожую на справку отдела кадров схему. И даже заботливо расставить по всей ее протяженности красненькие флажки: эй, не промахнись! Вот здесь ты должен очень постараться. А здесь — очень-очень.
Перед самым распределением выяснилось: нужны ортопеды-травматологи. В НИИ экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии. Тогда он и узнал: есть такой неведомый Курган, есть такой гениальный Илизаров. Забавно! У Зырянова была тогда профессиональная мечта: «видеть кости человека без рентгена». Эдакий уникум!
Позже Зырянов рассказывал: на распределении он выдержал жесточайший прессинг со стороны тогдашнего заведующего облздравотделом Юрия Семовских. Говорит: «В итоге этот мощный человек сказал, что у Илизарова характер очень сложный и я с Гавриилом Абрамовичем не сработаюсь. И он меня выгонит, а Семовских обратно в Тюмень уже не возьмет. Хотя до этого предлагал любой город Тюменской области».
И что? Предсказания не сбылись. Да, Илизаров был человеком нелегким, суровым. В клинике у него бывали люди весьма высокопоставленные — об илизаровских чудесах слышно было далеко. Но если он просил чего-то — только для клиники, не для себя. Он как будто предвидел ситуацию: «креативная», творческая ортопедия отвоюет свое место. И для нее понадобятся кадры.
А к кадрам — тоже к креативным, разумеется, — у Илизарова было свое отношение. Например, молодой тогда Зырянов, «прожив пять лет на общей кухне», не выдержал, и 29 декабря подал Илизарову заявление об увольнении. И уже 3 января получил отдельную двухкомнатную квартиру. Илизаров знал, что такое преданные профессии люди.
«Это еще что! — подытоживает Зырянов. — Когда я работал за границей, то видел, как высоко ценят хороших специалистов — самых рядовых: медсестру, гипсового техника… А в Англии операционной сестре руководство клиники продавало «форд» по очень небольшим и с большой рассрочкой деньгам. Только бы работала!»
К Илизарову на учебу приезжали отовсюду. Старательно перенимали опыт, возвращались домой… нет результата! Почему нет? «А потому что, — говорит Зырянов, — многие старались научиться у него «гайки закручивать» (на «именном» аппарате). И не брали в расчет то, что у Илизарова главное-то не гайки были, а индивидуальный подход к каждому человеку. Он был сам убежден и своих последователей учил: человек — хрупкая,  уникальная «машина». И подходить к его лечению нужно крайне индивидуально!»
Лечение сложнейшей ортопедической патологии, онкоортопедия, ревмоортопедия (все — с применением того самого чудесного аппарата Илизарова)… Теперь они многое могут. Сергей Яковлевич смеется: «Когда мне говорят, что их в Америке оперировали по методу Илизарова, я смеюсь. А кто американцев-то учил этому? Россияне учили!»
На Балканах Илизарова называли Апостолом. Зырянов зовет его Учителем. И сегодня безоговорочно подтверждает: в отрыве от илизаровской школы себя не рассматривает, хотя собственных методик у него, повторим, более ста. Важна основа: преподанное Учителем отношение к человеку. В марте вместе с сыном получили три новых патента на изобретения «Способы лечения патологии стопы». Германия уже изъявила желание запатентовать эти изобретения… И тем не менее они — «проводники идей Илизарова». «Мы, настоящие илизаровцы, рассеяны по всему миру, и каждый на своем месте отстаиваем метод и имя Илизарова, — подытоживает Зырянов. — Хотя многие сегодня приписывают его заслуги себе, а собственные неудачи — ему. Дилетанты вообще очень агрессивны!»
Добавим: в Кургане почитали за честь учиться американцы и японцы, англичане и немцы, южнокорейцы и израильтяне. Зырянов сам обучал их 15 лет, будучи доцентом кафедры усовершенствования врачей. Хотя до сих пор уверен: усовершенствовать врача может лишь его фанатичная вера в собственное предназначение. Неумение хитрить. И умение сострадать.

О выгодном расположении Сараев

Зырянов любит рассказывать, что родился в Сараях. Был такой район в Тюмени — «самый бандитский». Потом, по прошествии лет, пугал американцев-коллег: мол, родился в Сибири, да еще на Холодильной (вау! мороз!) улице. Во время разговора неожиданно смеется:
— А знаешь, кто мой предок? Святой Антоний. Антоний Исаевич Петров из деревни Колесниково. Он мой пра…пра… короче, он умер за год до того, как умер Пушкин. Он был священником. Это по материнской линии.
Прошу Зырянова вспомнить что-нибудь поближе к современности — из его детства, к примеру… Он честно вспоминает:
— Один раз меня чуть не сожрали волки. Мы с батей — он в тулупе — едем из Сосновки в Заводоуковск на санях. Сосновка, к слову, мое любимое село. Любил. ее, хоть и мало помню. Больше чувствую. Как землянику первую там собирал. Однажды осуществил побег с подкопом — из детского сада… Вот. Ну, едем мы.
Я ему кричу: батя, волки слева!
Я думал, он ружье достанет. А он достает топор: ну, блин, приехали! А я тоже в тулупе, мне 6-7 лет. Достаю кистень (собрались два придурка — один с топором, другой с кистенем). А я и сейчас кистенем могу играть — как нынешние мальчишки нунчаками. Сейчас это раритет, семейная ценность — кистень мой. XVII век.
— Неплохо для хирурга, гуманиста. Ну а волки-то что?
— А волки… Мы когда выехали из деревни, тогда я еще обратил внимание на снег: легкий-легкий. Волки нам попались километров через 20, в глухом лесу. И бежать за нами им было тяжело, проваливались они. Вот был бы наст, они нас быстро бы нагнали! А так — ыть-ыть! — подергались, и все.
— Сергей Яковлевич, мне рассказывали, что вы в своей родной Сосновке, приезжая туда, устраивали бесплатные консультации для ребятишек.
— Давайте будем откровенны! Организовать эту систему оказалось в тысячу раз сложнее, чем планировалось. Поэтому я вот пока ничего утверждать не буду. Одно скажу: такая помощь будет оказываться и впредь. То, что я могу оказать помощь моим землякам, — это абсолютно нормально. Сережка мой, к примеру, в Ишим выезжает.
— Хотя бы немного о семье, об отце. Что за человек был?
— Окончил наш сельхозинститут. Работал бригадиром. С отцом мы всегда конфликтовали на почве политики. Он был такой… коммунист, антифашист. А я — антисоветчик.
— А мама?
— Мама была кондитером. Откуда у меня диабет-то?!
— А система подготовки медицинских кадров при Советах какая была?
— На 100% лучше, чем сейчас. Мы оперировали, нас учили. Жили небогато. А сейчас что? Сейчас эта система катастрофически разрушена. Разнесли все дотла. Бедным практически ничего не остается, кроме помощи энтузиастов.
— Почему в медицину пошли?
— Случай… У меня в 10-м классе шишка была небольшая, за ухом. Я пришел, хирург мне ее вскрыл. Пожилой такой дядечка. Я ему говорю, когда все уже закончилось: вот, дескать, надо и мне с профессией определяться. А он мне: «Надо идти учиться в институт. Любой. Вплоть до медицинского!» До сих пор не пойму, что имел в виду: самый худой конец или что-то иное? Я ведь не из академической семьи. Из крестьян я.
…Много лет Зырянова называли «правой рукой Илизарова». Гавриил Абрамович лично принимал Зырянова на работу. Поинтересовался, в какое отделение хочет попасть. Зырянов ответил: «Туда, где больше дают оперировать». Гавриил спросил: почему? Он и сказал, что в других отделениях оперировать не дадут. Тот только головой мотнул. Ему тогда было ровно столько лет, сколько сегодня Зырянову. Он мог оперировать больного 11 часов подряд, а потом еще на обход пойти. Никого из учеников не хвалил. В основном ругал.
Зырянов утверждает: «Илизаров знал, что именно он, Сергей Зырянов, будет забивать гвозди в гроб Учителя в 1979-м».
Он это сделал.
Для того чтобы после сделать все, чтобы дело его Учителя жило. И сейчас делает.
Эти Люди творят чудеса. Не для себя.

досье «ти»

Зырянов Сергей Яковлевич.
Доктор медицинских наук, профессор. В 1979 году после окончания Тюменского государственного медицинского института был направлен в Курган, в Центр восстановительной травматологии и ортопедии. Под руководством знаменитого академика Илизарова проработал 15 лет.
Неоднократно выступал с лекциями за рубежом. География лекций: Англия, Германия, Швеция, Польша, Иран, Сербия. Работал на Балканах.
Имеет репутацию уникального хирурга-травматолога, специалиста высочайшего класса в области ортопедии. Регулярно публикует научные статьи как в России, так и за рубежом.
Вернувшись в Тюмень, вот уже почти десяток лет
выполняет операции по методу Илизарова.
Разработал более 100 собственных методик.
Сам Зырянов утверждает: «Хорошего ортопеда за годы учебы не получишь. Для этого нужно несколько лет». Сокращение ортопедическо-травматологического персонала, наблюдающееся в последнее время, называет коротко: «Идиотизм».
В медицине уже более 32 лет. Собственного сына Сергея, пошедшего по его стопам, сделал сначала учеником, затем незаменимым помощником. Подготовил сам себе достойную смену. Оба трудятся на базе Тюменской железнодорожной больницы.
Ставят на ноги людей, многих из которых после обращения
за помощью в ряде крупных клиник огласили приговор: ампутация нижних конечностей…