Точка горячей росы

Адресом первой северной командировки у меня стало Заполярное газонефтеконденсатное месторождение. В декабре 2001 года как раз запускался его первый промысел.

Тут надо кое-что прояснить. В штат областной газеты я был принят после четырех лет работы в районке, где лихо заведовал отделом сельского хозяйства. То есть запросто мог доложить, «сколько тонн клевера получили от каждой курицы-несушки после обмолота зяби». А вот в газодобыче не понимал ни рожна. Слова «сеноман» или, Господи прости, «валанжин» впервые услышал прямо там, на месторождении. Обманчиво-поэтический термин «точка росы» и вовсе поверг меня в священный трепет.

И тогда я совершил один из немногих мудрых поступков в своей жизни. Отыскал в кутерьме, всегда предшествующей большому мероприятию, бывалого газовика и открылся ему: сами мы, дескать, не местные, газопроводов прежде и в глаза не видали, а от слов «турбодетандерная установка» прямо голова кружится. Помогите, чем можете…

Через месяц у меня случилась командировка на Ямбург. Потом были Новый Уренгой, Салехард, Ноябрьск, Яр-Сале, Муравленко, Надым, Лабытнанги, Тазовский, месторождение Бованенково, запредельный Харасавэй, где ровная синь Карского моря сливается с гладью Байдарацкой тундры, и весь этот космический пейзаж накрывает перевернутый купол раскаленного летним солнцем заполярного неба.

Был в моей жизни ирреально-сказочный пейзаж фактории Лаборовая, где горы, точно казачьи атаманы, стали кругом по берегам озера — безмятежного, как сон праведника. Была площадка смотрового на буровой вышке, кренившейся от ударов ветра, будто мачта корабля, попавшего в шторм. На Ямале я научился бесстрашно пить сырую воду из тундровой реки и закусывать коньяк строганиной. Еще приноровился оставаться самим собой и при встрече с рыбаком, у которого третий день нет улова, и на интервью с сильными мира сего, магнатами, владельцами заводов, газет, пароходов.

Там я познакомился с ветераном чеченской войны, которого обокрали в госпитале, пока он отходил от контузии. После демобилизации этот парняга исколесил тундру на отцовском снегоходе, но отыскал свою школьную любовь. Теперь у них подрастает дочка.

На Севере я подружился с кочевником, живущим продажей оленины и рыбы. А он показал мне свой талисман — черного ворона, всегда летящего впереди его «Бурана» и неизменно приводящего путника к людским поселениям. Вообще-то оленеводу поводырь не нужен, любой ненец или хант по одному ему ведомым приметам легко найдет дорогу в белом безмолвии. Но вот поди ж ты — у моего приятеля оказался верный провожатый. Ни до, ни после того случая я больше не видел ворон в тундре.

Еще помню, как катер, в котором мы с коллегой-фотокором Сергеем Киселевым возвращались из командировки на край света, сел на мель посреди безбрежной Оби. Винты баламутили воду, борта колотило крупной дрожью, дизель задыхался и хрипел, из рубки слышалось, как рулевой выкрикивает в рацию полуцензурные междометия и глаголы совершенного вида. А по пассажирскому отсеку носилась малышня, обрадовавшаяся долгожданной остановке, да на заднем сидении мычал поддатый абориген, выпевая мотив, отдаленно напоминающий старинный романс «Ревела буря, гром гремел». Тем временем в небе и правда погромыхивало, а горизонт затягивало сизыми тучами. Но мы тогда ушли от шторма — двигатель вдруг взрыкнул особенно мощно, катер дернулся и облегченно соскользнул в фарватер.

В следующий раз от беды спас попутный грузовик. Наш старенький уазик тогда заглох посреди тундры. Надвигалась метель. И я помню, как на остывающем капоте таяли снежинки, превращаясь из холодных небесных кружавчиков в капли северной росы.

Кстати, с той росой, о которой знают опытные газовики, все оказалось очень просто. Пресловутая точка росы — это всего лишь температура, при которой добытый газ отделяется от влаги. Затем очищенное углеводородное сырье поступает в трубопровод.

Об этом мне рассказал тот самый вахтовик на Заполярке. Он же научил, как отличить сеноман от валанжина, чтобы не зарюхаться в ачимовские отложения — самые глубокие горизонты месторождения. И спасибо ему за это! Сегодня я, лауреат кучи всероссийских конкурсов, посвященных «современным проблемам топливно-энергетического комплекса», тоже могу много чего поведать про газоносные купола и принципы нулевого перетока.

При этом должен признаться честно, как тогда, в первой командировке: я еще очень мало знаю про этот непостижимый край, где в надежность сотового телефона верить нельзя, а в честное слово — нужно, где день кажется бесконечным, а месяц пролетает стремительно, где пот бывает холодным, а роса — горячей.