Николай Коленчин: «За рубежом люди учатся всю жизнь!»

Трансформация образовательных учреждений напрямую затрагивает и интересы работодателей. Размышлениями на актуальную для россиян тему мы попросили поделиться проректора по учебной работе Тюменского государственного нефтегазового университета Николая Коленчина.

— Николай Филиппович, переход на двухуровневую систему подготовки был воспринят болезненно и абитуриентами, и производственниками, но в соответствии с Болонской конвенцией набор будущих бакалавров и магистров всё-таки состоялся…

— Зачастую ребята выбирали бакалавриат вынужденно. Прием на специалитет теперь жестко ограничен. В ТюмГНГУ, например, осталось всего 3 специальности, никоим образом не позволяющие принять всех желающих получить высшее образование. Поэтому говорить в прошедшем времени о болезненности перехода на двух-уровневую систему я бы не стал. Впереди еще немало дебатов о нововведениях в высшей школе. И не потому, что они хороши или плохи. Проблема, на мой взгляд, в том, что Россия скоропалительно отказалась от проверенного жизнью специалитета. Его основательность, кстати, признана во всем мире, и многие зарубежные страны сохранили эту форму подготовки специалистов наряду с бакалавриатом и магистратурой. Мы же, как всегда, пошли своим путем.

— Справедливости ради стоит отметить, что нефтегазовый университет приступил к подготовке бакалавров еще задолго до подписания Болонской конвенции…

— Да, в ТюмГНГУ бакалавриат апробирован, но по отдельным направлениям. По «Нефтегазовому делу», например, у нас особых сложностей с трудоустройством выпускников никогда не было, поскольку у нефтяников и газовиков свои требования к молодым специалистам, и они готовы были их «довести» до нужной им квалификации своими силами и за свой счет. По другим направлениям все оказалось сложнее. Многие предприятия просто-напросто не готовы принять выпускников после четырех лет обучения. Более того, в беседах с нами они прямо спрашивают: «Бакалавриат — это высшее образование? Если высшее — почему студент учится четыре года, а не пять?» Проблема усугубилась еще и введением федеральных государственных стандартов третьего поколения, весьма отличных от стандартов подготовки специалистов. Теперь на первое место ставятся не профессиональные навыки, знания и умения, а компетенция выпускника в целом. Он должен не только владеть знаниями в выбранной им сфере деятельности, но и быть коммуникативным, эрудированным, быть в полном смысле слова зрелой личностью, отвечающей за свои действия, способной взять на себя ответственность за нестандартное решение в экстремальной ситуации.

— При таком государственном подходе к высшему образованию, может, не стоит его в ближайшее время получать?

— Во-первых, учиться стоит всегда и везде — профессиональные знания еще никому в этой жизни не помешали. Однако при этом надо понимать суть происходящего и накануне приемной кампании принимать решение, адекватное возможностям, способностям и желаниям каждого абитуриента. В зарубежных странах, на опыт которых у нас сейчас так модно ссылаться, учатся всю жизнь. Практически в любой развитой стране система дополнительного образования востребована ничуть не меньше основного профессионального. Придя на производство, выпускник вуза или колледжа изначально готов к тому, что ему через какое-то время придется осваивать определенную, узко специализированную отрасль знаний. Без сетований и терзаний он выбирает одну из программ близлежащего учебного заведения — и за год-два получает квалификацию, максимально отвечающую запросам работодателя. Вузы между тем зарабатывают колоссальные средства, доучивая специалиста, обеспечивая тем самым комфортные условия жизни и своим коллективам, и студентам, продолжающим обучение, и производству.

Во-вторых, у потенциальных абитуриентов ТюмГНГУ есть уникальный шанс максимально воспользоваться всеми возможностями университетского комплекса. Уровень среднего профессионального образования реформы коснулись в меньшей степени, а начальное профессиональное практически совсем не затронули.

— То есть федеральные государственные стандарты (ФГОС) третьего поколения автоматом задели и студентов колледжей, техникумов, профессиональных лицеев?

— Да, через несколько лет специалист среднего звена, по мнению авторов ФГОСов, выйдет из учебного заведения более универсальным.

— И дополнительное образование ему не потребуется?

— А это уж работодатель будет решать в каждом конкретном случае. Пока производственники не очень заинтересованы в том, чтобы тратить деньги на дополнительные образовательные услуги. Они предпочитают самостоятельно доучивать молодого специалиста, прикрепляя к нему наставника, заставляя штудировать профессиональную литературу, отправляя, в конце концов, на краткосрочные курсы, не так затратные по времени и средствам.

— Ежегодно ТюмГНГУ заключает с производственниками десятки комплексных договоров о сотрудничестве. О «доучивании» при этом речь не идет?

— Далеко не всегда. Большинству предприятий еще только предстоит принять в штат бакалавров. И пока они не оценят степень подготовки воочию, «не попробуют на зуб», как говорится, вряд ли будут заботиться о профессиональном росте сотрудников. Но мы решили не ждать «светлого» часа. Предлагаем предприятиям активнее включаться в процессы, происходящие в высшей школе. Очень хорошей формой такого двухстороннего сотрудничества могли бы стать координационные советы — опять-таки по примеру зарубежных. К слову, в Америке, где образовательные учреждения в большинстве штатов достаточно крупные, с контингентом свыше 100 тысяч, такой опыт наработан. Интересно, что председателем подобного совета утверждается губернатор штата, имеющий определенное влияние на бизнесменов, руководителей крупных структур. Он, по рассказам коллег, знакомившихся с достижениями американцев в сфере образования, координирует работу совета таким образом, что формирование образовательной траектории граждан Америки происходит незаметно. Они пользуются предложенными схемами, воспринимая их как данность и осознавая участие государства в их судьбе.

— Ну, до такого счастья в нашей стране доживут разве что наши внуки. Да и то при благоприятном исходе происходящих тотальных реформ…

— Не факт. У нас уже наметились первые конкретные шаги по созданию таких советов. Руководство «Сургутнефтегаза», к примеру, уже подтвердило свое согласие основательно вникнуть в образовательные программы. Готов наш давний партнер и корректировки вносить в учебные программы с учетом нужд производства, и в других организационных вопросах участвовать. Думаю, не откажутся от перпективного сотрудничества и другие крупнейшие компании региона. Сложнее будет с малым и средним бизнесом. Выпускники наши в подобных структурах тоже востребованы, но пока бизнесмены нас не слышат, рекомендациями не балуют.

— Получается невеселая картина. Гиганты нефтегазовой индустрии готовы к диалогу, а предприятия и организации поменьше ждут у моря погоды…

— Убежден: менталитет мгновенно не меняется! Мы постоянно говорим о наших проблемах, не упускаем ни одной возможности найти контакт с работодателями, будь то небольшое предприятие или с определенным размахом. Вот и это интервью через какое-то время сработает. Но мы прекрасно понимаем: на это надо время. Спешка принесет больше вреда нежели пользы.

— А пока суть да дело, учебный процесс в вузе не стоит на месте: внедрена рейтинговая система знаний, сейчас в трех подразделениях апробируется объективизированный контроль знаний. Студенты — народ ушлый, и наверняка уже придумали, как эту объективность обойти?

— Объективизированный контроль вводится на благо самих же студентов. Сдавая экзамен компьютеру по разработанным нами тестам, они значительно упрощают себе жизнь: ни конфликтов тебе с преподавателем, ни субъективной оценки, ни других случайностей типа проспанного экзамена. Машине главное — индентификация личности, на которую мы ее запрограммируем, и знания как таковые. А вот схитрить студентам не удастся. Дай им, к примеру, логин и пароль для сдачи экзамена дома через Интернет, вряд ли итогам обрадуешься. Другое дело, когда доступ к тестам — только в специально оборудованной аудитории, под контролем педагога. Сидорову ответить за Иванова тут уж никак не удастся, да и другие фантазии студенческая молодежь вряд ли реализует. А качество образования от этого, безусловно, только выиграет.

— В любом престижном вузе мира студентам не преподают культуру общения. Традиционное «сорри» у них автоматически выскакивает при малейшем нарушении чужого личностного пространства. А мы вынуждены думать, как оградить машину от обмана…

— Это проблема всего нашего общества, у нас другие понятия, другое воспитание, нежели у тех же американцев. При всем том я должен вам сказать, что у нас умные ребята учатся. Талантов столько, что мы только успеваем к каждому из них не менее креативного наставника прикрепить. Преподаватель, пестуя неординарного студента, должен всегда сам быть на шаг впереди, гореть поиском нового, неизвестного. В условиях рыночных отношений, когда преподаватель думает чаще всего о дополнительном заработке, это не всегда получается. Тем не менее такие замечательные люди, как, например, Татьяна Викторовна Бощенко, преподаватель компьютерной графики, у нас тоже есть. Ее питомцы традиционно занимают призовые места в российских и международных интеллектуальных соревнованиях, умудряются при этом поучаствовать в состязаниях даже не по одной дисциплине, а двум-трем. Не чужды нашим ребятам и глобальные проблемы современности. Летом этого года в Салехарде пройдет X Международная конференция по мерзлотоведению «Ресурсы и риски регионов с вечной мерзлотой в меняющемся мире». Изучая криологию, введенную в учебные планы всех направлений и специальностей ТюмГНГУ, студенты решили представить свои научные разработки на форум ученых всего мира. Насколько уж они будут серьезны — второй вопрос, но какова дерзновенность молодых и талантливых? Поэтому в резюме нашего разговора хочу сказать, что высшая школа России, безусловно, переживает непростые времена. Но с российской молодежью, всегда стремящейся заглянуть за горизонт и желающей во что бы то ни стало поймать свою счастливую звезду, мы переживем и это.