Игорь Шаповалов: «Я всегда рвался на Север»

В свои 80 Игорь Шаповалов принимает самое деятельное участие в жизни нашего региона, возглавляя областной совет ветеранов, совет директоров Запсибкомбанка, совет почётных граждан Тюмени и прочая, прочая... Вот и сегодня, в день юбилея, он проводит общее годовое собрание акционеров крупнейшего банка.

Как закалялся характер

Повышенная активность присуща нашему герою с раннего детства. Может, потому что рос он в деревне. А может, потому что детство его пришлось на военные годы. С самого начала Великой Отечественной, когда отец ушёл на фронт, Игорь остался в большой семье за старшего: бросив школу, устроился в родной колхоз «Большевик». В уборочную страду трудился, не зная сна и отдыха, штурвальным на комбайне, в посевную был прицепщиком на тракторе, в межсезонье пас быков. Пытался даже убежать на фронт, линия которого проходила в 250 километрах от их саратовского села. О том неудавшемся побеге юбиляр вспоминает до сих пор: мама тогда крепко высекла упрямого сорванца.

На школьную скамью Игорь вернулся только после войны. Отца, потерявшего глаз на фронте, избрали председателем колхоза. При нём отстающее хозяйство быстро выбилось в передовики производства. Шаповалов-старший не только внедрял новейшие по тем временам аграрные технологии, но и оснащал колхоз техникой. Так, при поддержке Героя Советского Союза Николая Сосина в дар от командования авиаполка колхоз получил аж два грузовика. Для встречи дорогих гостей зарезали трёх баранов. За этих баранов председатель «Большевика» и поплатился. По доносу, дошедшему до Москвы, предприимчивого руководителя осудили на восемь лет. Нашли и статью: за нарушение устава колхоза, поскольку баранов взяли из стада без соответствующего решения правления.

Игорь чрезвычайно переживал арест отца. Стал более ершистым, давая отпор обидчикам. А когда охватывало отчаяние, брал в руки любимую гармонь и отводил душу. Беда поставила крест на мечте о служении Отчизне. Изо всех военных училищ, куда подал заявление, пришёл отказ: ведь отец — заключённый. Зато в армию деревенского парня взяли, направив в войска противовоздушной обороны. И опять же благодаря характеру здесь он за два года дослужился до младшего лейтенанта.

Домой Шаповаловы вернулись практически одновременно — в 1953-м. После смерти Сталина отца полностью реабилитировали, вместе со старшим сыном он сооружал Больше-Карайскую гидроэлектростанцию. Уже следующим летом Игорь поступил в Саратовский институт механизации сельского хозяйства, где готовили строителей малых ГЭС. Правда, вскоре друзья сманили его в нефтепромысловый техникум. Тут он встретил свою судьбу — юркую Шуру Халявину, которую ребята ласково называли Шурупчик.

Буксир для отстающих

Молодожёны Шаповаловы зимой 1956-го уехали в Сибирь. На строительство в Омске нефтехимических предприятий. Далёкими краями Шаповалов заболел лет в 15, когда впервые увидел «Сказание о земле Сибирской». Энтузиазм и героизм, приправленные трудовой романтикой, для молодёжи того времени были не пустыми словами.

Сам Шаповалов не просто вкалывал прорабом, в силу своего неуёмного характера он возглавлял ещё и комитет комсомола. Сначала одного из трестов на строительстве Омского завода синтетического каучука, а затем и всей этой Всесоюзной ударной комсомольской стройки.

— Хорошо помню, как мы, молодые парни, следили за полемикой академиков и партийно-советских работников о перспективах Западной Сибири, взахлёб обсуждая нефтегазовое будущее региона, — рассказывает юбиляр. — Позднее, когда я стал главным инженером Омского завода теплоизоляционных изделий и строительных конструкций, мне пришлось помотаться по Тюменскому Северу: Сургут, Нижневартовск, Лабытнанги... Наш завод поставлял туда строительные конструкции, и приходилось контролировать их доставку. После каждой такой поездки в душе оседало: вот где парни работают! Вскоре и я оказался здесь. Меня пригласили в аппарат только формировавшегося Главтюменнефтегазстроя.

К моменту переезда в Тюмень Шаповалову исполнилось 32. «Первые годы на тюменской земле запомнились бесконечными командировками по горячим точкам, — продолжает Игорь Александрович. — А горячо тогда было повсюду, ибо отработанные технологии не вписывались в условия тюменских болот. Жизнь требовала иных подходов. Очевидно, я неплохо зарекомендовал себя как буксир для отстающих. Это, похоже, и обусловило очередной поворот в моей судьбе. В конце 1965-го Юрий Баталин, молодой, всего на несколько лет старше меня, главный инженер Главтюменнефтегазстроя, предложил возглавить специализированное управление №　19, считавшееся худшим из худших. Оно систематически проваливало план, в результате из-за отсутствия отопительных систем не заселяли построенные дома. Той же зимой в чистом поле мы развернули вместительные палатки, в них и собирали комплекты трубных заготовок. А вскоре я пошел к начальнику главка Алексею Барсукову с идеей построить при управлении, получившем звание комсомольско-молодёжного, целый завод. Наш завод и стал тем местом, где мы отрабатывали, а затем и внедряли комплектно-блочный метод строительства. Кстати, занимались этим на голом энтузиазме».

На голом энтузиазме

Из-за этого энтузиазма начинающий начальник набил немало шишек. Завод монтажных заготовок строили на свой страх и риск, финансирование ещё не было открыто. «Подсудное дело, между прочим! — вспоминает Игорь Шаповалов. — Баталину объявили выговор за самоуправство, в главк зачастили прокуроры. Меня тоже таскали по прокурорам: не имеешь, мол, права! Но Родина требовала от нас результат. Каждый шёл к нему своим путём. Мы предложили новинку, изюминку: на заводе производим готовые блоки, везём их на Север и уже там в считанные дни, как из кубиков, складываем из них целые комплексы»...

Молодые инженеры просиживали над расчётами ночи напролёт, разрабатывая конструкции экспериментальных установок. А в 1967-м на Усть-Балыке смонтировали первую блочную кустовую насосную станцию. Через 4 месяца новую КНС ввели в эксплуатацию, хотя ранее на сооружение подобного объекта отводилось до 16 месяцев. Так было положено начало блочно-комплектному методу строительства. В 1968-м по этому методу соорудили нефтеналивной парк на Правдинском месторождении. Эксперимент явно удался. Новый метод позволял кратно нарастить темпы обустройства месторождений.

— Сначала нас ругали, а потом присвоили Ленинскую премию, — заявляет Игорь Шаповалов. — К нам на завод зачастили делегации во главе с председателем Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным и председателем Госплана Николаем Байбаковым. А я вот о чём думаю: вдруг бы сорвалось? Ведь наши расчёты основывались на обычных для этой зоны погодных условиях, а могли быть и труднопредсказуемые отклонения. Значит, экспериментаторам вновь досталось бы по шапке, а на коне оказались бы многочисленные критики, предрекавшие неминуемый провал масштабной и крайне сложной операции.

Уже летом 1969-го «в целях резкого повышения уровня индустриализации нефтегазопромыслового строительства на основе внедрения комплектно-блочного метода» на базе СУ-19 образовали комсомольско-молодёжный трест «Тюменьгазмонтаж». Пройдёт ещё пять лет, и шаповаловский трест послужит основой для создания экспериментального промышленно-строительного объединения «Сибкомплектмонтаж».

Партия сказала: надо!

А вот Игоря Шаповалова, так и не получившего высшее образование, тогда притормозили. Слишком уж запросто стал он входить в кабинеты высокого начальства. Будучи самокритичным, наш герой признаёт: вовремя его остановили. В 1975-м начальник треста на отлично защитил диплом, описав в нём несколько собственных изобретений, реализованных на практике. Вот теперь дипломированного специалиста можно было двигать в гору. И вчерашнего выпускника Тюменского «индуса» назначают начальником формирующегося Сибирского объединения по строительству городов Западной Сибири. Игорь Шаповалов и тут показал свой характер. Поначалу от предложения он отказался, а потом поставил условие: в состав «Сибжилстроя» должен быть включён его трест «Тюменьгазмонтаж».

В Тюмени, Сургуте, Надыме, Урае возводят заводы крупнопанельного домостроения. А для сооружения жилья Игорь Шаповалов, не побоявшийся взять всю ответственность на себя, привлекает 5 тысяч болгарских строителей. На третий год в «Сибжил-строе» насчитывалось уже 24 тысячи спецов, счёт шёл на многие сотни тысяч квадратных метров. Казалось бы, вот она, настоящая работа! Но начальнику объединения предлагают пост первого секретаря Тюменского горкома КПСС, доверяя ему руководство областным центром. «Ну какой из меня партийный работник? Я же строитель!» — пытается свести к шутке разговор Игорь Шаповалов. «Вот и будешь строительством заниматься, а то Тюмень плохо растёт!» — пресекает все попытки первый секретарь обкома КПСС Геннадий Богомяков.

Богомяков в выборе очередного отца для города не ошибся. Партийная деятельность Шаповалова началась с серьёзнейших испытаний. В первую же зиму морозы достигали 47 градусов. На работавшей в усиленном режиме ТЭЦ, единственной в городе, кончались запасы торфа. Только энергия и требовательность Шаповалова помогли спасти город. А весной 1979-го — новое испытание: в Тюмени прорвало дамбу, пришлось срочно эвакуировать жителей заречных территорий. В этом же году рухнул дореволюционный деревянный мост через Туру, погибли люди.

Благодаря пробивному характеру Шаповалова появилась ТЭЦ-2, работающая на природном газе. На месте обвалившегося моста смонтировали пешеходный мост Влюбленных, ставший одной из достопримечательностей Тюмени. За 6 лет первому секретарю удалось нарастить ввод жилья со 180 до 400 тысяч квадратных метров, сдать несколько путепроводов. Была начата прокладка объездной дороги. Горком всерьёз занимался переориентацией тюменского машиностроения на нефтянку.

Тревожный чемодан

Тюмени с первым секретарём явно повезло. Но сам глава города все эти годы мечтал совершенно об иной работе. И в 1984-м, когда на очередном заседании бюро обкома партии речь зашла об организации работ на Крайнем Севере, Игорь Шаповалов предложил: «Туда надо назначить боевого командира. Дать ему права уполномоченного от министерства или заместителя начальника главка. Или сразу главк создать». «А сам бы ты поехал?» — спрашивает зачинщика второй секретарь обкома Пётр Телепнёв. «Да я всегда готов! — словно на пружине подбросило тогда Шаповалова. — У меня тревожный чемодан давно собран».

Вот так 52 лет от роду Игорь Шаповалов получил очередное назначение: обком партии рекомендовал его на должность начальника Главямбургнефтегазстроя. Его учредили в 1984-м специальным постановлением правительства на базе четырёх трестов — «Надымгазпромстроя», «Севергазстроя», «Ямалгазстроя» и «Ямбурггазпромстроя». Начальник и здесь проявил свой характер.

— Один из пунктов постановления Совета Министров СССР и ЦК КПСС предписывал построить город Ямбург на 35 тысяч жителей, — повествует Игорь Шаповалов. — А мы вопреки всему стали внедрять вахтовый метод. Базой Глав-ямбургнефтегазстроя я определил Надым, а объединение «Ямбурггаздобыча» обосновалось в Новом Уренгое. Нам объявляли выговоры за неисполнение постановления. Благо нашу точку зрения поддержали министры — Владимир Чирсков и Виктор Черномырдин. Когда к нам прилетели руководители страны во главе с генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Горбачёвым и секретарём ЦК по строительству Борисом Ельциным, мы сумели их убедить, что строить город далеко за полярным кругом нецелесообразно. С нами согласились и тут же отменили этот пункт в постановлении. А теперь представьте, если бы мы построили тот город!

Ставку Игорь Шаповалов сделал на испытанный временем блочно-комплектный метод. «Что такое блок? — задаёт вопрос юбиляр, и тут же сам себе отвечает: — По сути, целый специализированный цех для газового промысла. Первые — самые крупные — блоки «Тюменьгазмонтаж» изготовлял для Медвежьего месторождения, и весили они 30 тонн. Доставлять их на Север приходилось на баржах и самолётами, военные выделяли нам свои «Антеи». На Ямбурге же мы использовали 300-тонные кубики. Потом додумались и стали конструировать суперблоки по 600-700 тонн. Так и тянули их на понтонах буксирами по рекам. Льды Обской губы взламывали мощными ледоколами. Эффект был налицо! Огромная установка по подготовке газа, дававшая до 30 миллиардов кубов в год, состояла из 36 суперблоков. А таких установок по проекту было семь! Мы готовили в тундре лишь фундамент, а затем выставляли на него блоки со всем оборудованием. Весь Ямбург построен таким способом. И если на Медвежьем сооружением УКПГ занимались 4 тысячи человек, то в Ямбурге монтажом занимались немногим более 600 спецов. Первую установку мы сдали на 5 месяцев раньше срока, а вторую — на полгода. И это несмотря на экстремальные условия, при морозах за 60».

На краю Земли

Следом за Ямбургом планировали обустроить полуостров Ямал. И вновь на штурм решили бросить Игоря Шаповалова. Его ямбургский главк переименовали в специализированное строительное объединение «Арктикнефтегазстрой».

— В устье Се-Яхи мы сделали пионерный выход, — продолжает рассказ Игорь Шаповалов. — Перетащили сюда с Ямбурга часть финского жилого комплекса, примерно на тысячу мест. Поставили плавучую электростанцию, смастерили водоочистку на списанной барже. Оборудовали плавучее овощехранилище с электроподогревом. По осени — на Обской губе уже шла шуга — специально завозили баржу овощей, предварительно загрузив ее у самых колхозных полей на тюменском юге. Собирались на Се-Яхе принимать такие же суперблоки, как на Ямбурге. Волочить их планировали за 200 вёрст в центр полуострова. Мы уже знали, как это делать без ущерба для чрезвычайно ранимой тундры, — по зимнику.

На полуостров высадились несколько специализированных трестов «Арктикнефтегазстроя». Один отсыпал площадки. Второй собирал блочные объекты. Третий строил дорогу на месторождение. Четвёртый монтировал энергетику. От кустов скважин к газосборным пунктам тянули на сваях многокилометровые шлейфы изолированных труб. Проектировали газопровод. Один из вариантов предусматривал прохождение трубы через Обскую губу с подключением её к существующей магистрали близ Ямбурга. Одновременно стартовало строительство железной дороги от станции Обская до Бованенкова.

— К 1989 году мы должны были подготовить Бованенковское месторождение к приёму суперблоков из Тюмени, чтобы в 1991-м дать ямальский газ Родине, — с гордостью заявляет экс-начальник «Арктикнефтегазстроя». — Следом шли Харасавэй и группа Тамбейских залежей. В районе Харасавэя предполагалось построить завод по сжижению газа и доставлять отсюда топливо танкерами в любую точку планеты. Если бы не перестройка эта, то всё именно так и было бы.

Однако в марте 1989-го ЦК КПСС и Совет Министров СССР остановили финансирование многообещающего проекта. Практики пытались убедить руководителей государства в абсурдности решения. Ведь средств на завершение обустройства Бованенковского месторождения нужно было немногим больше, чем на его консервацию. Но их уже никто не слышал. А после развала Страны Советов и вовсе было не до Ямала.

Вернулись к ямальской теме лишь в XXI веке. Весной 2002-го «Газпром» представил федеральному правительству программу комплексного промышленного освоения полуострова. В 2003-м ВНИПИгаздобыча приступила к разработке обоснований инвестиций в обустройство Бованенковского месторождения и создание газотранспортной системы. Но и после начало масштабных работ переносили дважды. Старт ямальскому проекту дали только в декабре 2008-го. Первый газ полуострова рассчитывают получить нынешним летом. А Харасавэй, если не произойдёт сбоев, обещают распечатать в 2019-м. Причем инвестиции в мегапроект уже исчисляются триллионами рублей.

— Эх, если бы за основу освоения Ямала взяли наш прошедший испытание временем метод блочно-комплектного строительства... — тяжело вздыхает Игорь Шаповалов. — Можно было бы изрядно сэкономить. Ямбург в своё время обошёлся государству гораздо дешевле Уренгоя, куда точно так же, как и на Ямал, оборудование завозили россыпью.

Даже в свои 80 Игорь Шаповалов, если бы ему представилась такая возможность, вернулся бы на стройплощадку. «Да, материально мы живем сейчас лучше, чем в Советском Союзе, — рассуждает юбиляр, — но я бы, не задумываясь, променял все материальные блага на ту устойчивую систему, когда молодой специалист по окончании вуза или техникума приезжал на предприятие. Его обеспечивали жильём и работой, помогали влиться в коллектив, а далее всё зависело от твоих личных способностей. Сейчас от тебя, по сути, ничего не зависит... Мир стремительно меняется, и если мы хотим и дальше оставаться великой державой, нам необходимы тот энтузиазм и те моральные ценности, которыми жила страна в период великих ударных строек!»