Песня об утраченной родине

23 декабря 1942 года в парижском приюте для бедных русских эмигрантов скончался русский поэт Константин Бальмонт. В оккупированном Париже никому не было дела до угасающего в полной слепоте старика, имя которого гремело полвека назад.

№233 (5675)
27.12.2012
Нелли Галактионова

Навестит его, перед возвращением в советскую Россию, Марина Цветаева, она сделает последние фото, на которых поэт будет удивительно похож на постаревшего Дон Кихота. Встреча с Цветаевой практически перед самым концом мистическим образом завершит связь двух поэтов, корни которой лежали в далеком прошлом. Судьбы Цветаевой и Бальмонта были причудливым образом переплетены, и, вероятно, они сами не подозревали, насколько тесно. Дед Цветаевой, священник, крестил родившегося в селе Гумнищи Ивановского уезда будущего поэта Константина Бальмонта. Много лет спустя, в ледяной Москве 1918 года Бальмонт будет подкармливать голодающую Марину и ее маленькую дочь Ариадну, сберегать для Цветаевой, заядлой курильщицы, папиросы. Нежную дружбу пронесут они через всю жизнь, удивляя многих — два, по сути, эгоистичных и не очень приспособленных к жизни человека будут поддерживать друг друга и в блеске славы, и в нищете, и в изгнании.

Вечный странник Бальмонт поражал современников тягой к перемене мест: четыре кругосветных путешествия, посещение труднодоступных даже для современных туристов мест, и везде — знакомство с культурой, поэзией, переводы, благодаря которым русский читатель познакомился с индийским эпосом, яванскими мотивами, японской поэзией, индейскими легендами… Был поэт и в Тюмени, читал здешней публике стихи, лекцию “Поэзия как волшебство”. В доме Колокольникова встретился с почитателями, которые слушали его стихи в Париже, что восхитило поэта. Тюменские ценители Бальмонта были необычнее, чем где бы то ни было: все афиши, извещавшие о приезде столичной знаменитости, клейстером приклеенные на тумбы и деревянные заборы, оказались сжеваны местными козами, так что в Тюмени поэта ждали козы-бальмонтистки.

Два ноябрьских дня 1915 года провел поэт в нашем городе, записав в дневнике, как поразительна здешняя тишина, прерываемая только пением солдат: “Как много поют в этих заснеженных русских городах”. Потом тронулся дальше, в Омск, где губернаторствовал родной брат, а потом еще дальше, в Японию. Итогом путешествия станет книга о Сибири “Голубая подкова”. С этой книги начнется “роман” Бальмонта с Россией, все больше будет он обращаться в стихах и воспоминаниях к родине, ее просторам и снегам. Поэт, так поражавший современников своим экзотическим видом, намеренно культивировавший нездешность, к концу жизни будет петь только об утраченной родине и невидящими глазами всматриваться в даль, где осталось его неугомонное сердце, частица которого есть и в Тюмени.