Сергей Соловьёв:«С таким бизнесом можно снимать кино!»

– Свершилось: «Анна Каренина» вышла на Первом. Чест-но говоря, уже не верилось, что телеверсию фильма поставят в эфир. А что происходит сейчас с другими вашими проектами, о которых уже так долго идут разговоры, – «Елизаветой и Клодиль» и фильмом о романе Тургенева с Полиной Виардо?

– Они двигаются, развиваются. В частности, приезд на ханты-мансийский фестиваль Венсана Переса тоже с этим связан – он должен сыграть в фильме большую роль. Поэтому все неминуемо двигается к съемкам, тьфу-тьфу-тьфу.

– То есть собственно о съемках пока рано говорить?

– Да, тут есть несколько обстоятельств. Самое главное – это, конечно, деньги, которых не то чтобы нет, но движение которых подчинено своим законам. Сегодня, когда человек хочет заниматься кино, он вместе со ВГИКом должен заканчивать еще и финансовую академию. Тем более что это связано с таким количеством партнеров!

– Российские деньги там будут?

– Конечно. Кстати, как ни странно, с ними проще, потому что они уже есть. Все предварительные работы мы провели на российские деньги. А вторая часть у нас очень сильно связана с погодными условиями: практически вся картина должна сниматься в Нормандии, все происходит на старом курорте. Героини, эти две девочки – Елизавета и Клодиль – познакомились на французском курорте, он памятен им. И они приезжают туда снова, а там «не сезон», в городе никого нет. Поэтому очень важное условие начала съемок – «не сезон», пустой город. Я уже не говорю о том, что они особым очарованием обладают, пустые курортные города, в «не сезон». Это фильм о начале прошлого столетия, когда только-только начинался Серебряный век.

– Кто играет девочек?

– Две французские актрисы. Одна француженка, из школы-студии «Комеди Франсез», а вторая гречанка, но с идеальным знанием французского языка.

– Кого планируете на роль Тургенева в фильме про Виардо?

– Этого я еще не знаю. Когда-то планировалось, что его будет играть Олег Иванович Янковский, у меня, кстати, есть замечательная фотография, замечательная фотопроба его и Тани Друбич. Но сейчас мы будем работать с Фанни Ардан, она должна играть Виардо. А роль Тургенева пока – вакантный престол.

– То есть время неумолимо вносит свои коррективы. А как изменился фестиваль «Дух огня»? Он ведь уже 11 лет проводится, наверняка вначале были какие-то идеи, планы, которые себя не оправдали, а другие, наоборот, оказались верными и перспективными...

– Вот почему вообще я занялся этим и продолжаю заниматься? Меня подвигли на это дело вовсе не кинематографические «собратья» – фестиваль в Сочи, Венеции или Каннах. На создание «Духа огня» меня подвиг гениальный фестиваль фон Караяна в Зальцбурге; это было любимое его детище в последние годы жизни, единственный способ постоянно музицировать с молодыми исполнителями, которых он сам выбирал. Вот и я как-то подумал, что можно же и с ума сойти от осознания того, как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок, особенно если убрать из своей жизни самое существо живого творческого общения. Вот это живое творческое общение... я слежу, чтобы на фестивале оно не прекращалось. Обеспечить связь поколений – это очень важная часть фестиваля. Был случай, когда я сказал абитуриенту, очень способному парню, что его письменная работа похожа на Шукшина. А он у меня спросил: «Кто такой Шукшин?» Понимаете? Вот до такого маразма мы дошли – человек молодой, способный, продвинутый, а не знает, кто такой Шукшин. Поэтому для меня имеют большое значение шпаликовский вечер, шварцевский вечер, которые прошли у нас в этом году. Были фестивали, посвященные Калатозову, разным фильмам, тому же «Летят журавли»...

– Насколько я знаю, вы регулярно своих студентов возите в Ханты-Мансийск...

– Вожу. Раньше спектакль по Шпаликову мы делали с ними на курсе, а сейчас показываем его здесь. Очень важно, чтобы здесь крутились вместе разные поколенческие группы. И я очень признателен кинофестивалю за то, что здесь прошли три премьеры моих фильмов, а может, даже четыре. Здесь была настоящая премьера «Первой любви», здесь была премьера «Ассы-2», премьера «Анны Карениной» – все здесь. Здесь и происходит это совместное «музицирование». У меня не было никакого мандража, мыслей — «а правильно ли поймут молодые?» «Молодые», «боевые» – это, в общем, не очень серьезные категории в искусстве. Старенький Леонардо да Винчи стоит трех десятков молодых идиотов. Вообще противная вещь, которая до последнего времени происходила, – это такой, как бы сказать… гнет старшего поколения. И это неправильно, совершенно неправильно, потому что реакцией на это служит вот что: «Вот молодой режиссер, и мы бросим все силы, чтобы помочь ему только потому, что он молодой режиссер». Ерунда все это.

– У каждого фестиваля есть не только творческая, но и бизнес-составляющая...

– Обязательно! И нам хочется, чтобы у нашего фестиваля наращивалась «мышечная система», система продвижения фильмов, которые мы отмечаем призами. В этом году мы как раз разговаривали об этом с правительством Югры, с нашими партнерами. Наша главная задача – чтобы у фестиваля уже с будущего года был свой кинорынок, пусть даже этот кинорынок начнется просто с питчингов (презентация кинопроекта с целью нахождения инвесторов. – В.К.). А в перспективе мы очень хотим организовать кинорынок дебютных картин и всерьез заинтересовать этим очень больших продюсеров. Над этим и будем работать.

– А финансовые партнеры кинофестиваля заинтересованы в том, чтобы участвовать в кинопроизводстве? Режиссеры в последние годы постоянно жалуются, что бизнес уже не дает денег на кино, за всем приходится обращаться к государству.

– Такого уж огромного желания «кому бы дать на кино?» я не замечал. Но «Анна Каренина» была закончена благодаря тому, что существует ханты-мансийский кинофестиваль. Мы снимали картину, настал момент, когда деньги кончились. И именно в Ханты-Мансийске нашлись заинтересованные люди. Они просто свели меня с теми, кто дал денег. Поэтому сегодня меня очень радуют такие, что ли, неформальные отношения с генеральным партнером кинофестиваля – «Газпром нефтью». Мы партнеры с 2007 года, и за это время можно было бы ожидать естественного охлаждения друг к другу: они бы устало давали свою толику, а мы как бы устало кланялись со своей благодарностью. Но нет! У нас возник другой тип взаимоотношений – взаимная заинтересованность друг в друге. Я чувствую эту заинтересованность. В этом году, например, они говорят: а давайте мы введем свой приз (специальный приз компании «Газпром нефть» «За сохранение культурных традиций» достался фильму Александры Стреляной «Море». – В.К.). Это не моя инициатива, я ничего не выпрашивал! Этот приз сделал замечательный скульптор Благовестов, отлили его в Италии, то есть это не то чтобы партнеры просто «галочку поставили»...

А буквально на днях нефтяники предложили нам: вот вы сейчас посвятили фестиваль теме спорта, давайте на следующий год посвятим его нефти. И это грандиозная идея! Вообще, история нефти, ее роль в истории международных отношений – это невероятно интересно. Это я все к тому, что нефтяников нельзя понуждать, чтобы они участвовали в создании фильмов. С ними просто нужно вместе жить и работать.

– История «Духа огня» ведь не заканчивается, когда заканчивается собственно фестиваль?

– Ну вот, допустим, в этом году будет 60 лет со дня рождения Саши Абдулова, который был арт-директором фестиваля, много жизни и веселья этому фестивалю отдал. И мы собираемся в Ханты-Мансийске поставить ему замечательный памятник. А в Москве в этом году мы планируем провести «Эхо фестиваля «Дух огня», посвященное Саше.

– А на каких площадках?

– Еще не знаю, но сама по себе возможность это сделать есть. Наши предложения встречены с пониманием и с некоторым удовольствием. В любом случае «Дух огня» – это не формальность и не принуждение друг друга. Это растущий живой интерес, и это чрезвычайно важно.

 

Фото Виталия Коликова.