29 марта 2024     

Политика   

Юрий Конев: «Говорить правду и не обещать лишнего»

Самаровская закалка

Отца Юрий Конев знает только по фотографиям: он, младший из трех братьев, родился через пять месяцев после того, как Михаил Антонович ушел на фронт. А в 11 лет не стало матери, Натальи Васильевны…

— Детство — это прежде всего масса обязанностей, — вспоминает Юрий Михайлович. — Надо принести воды, накосить сена, наколоть дров. Дом был старый и требовал много топлива. Когда Иртыш разливался, мы с братьями в холодной воде рубили тальник, составляли плот и на лодке буксировали его домой, в Самарово.

— А когда впервые взяли в руки литовку?

— Точно не помню, наверное, лет в семь. Меня с малолетства старшие брали с собой на покос. Поэтому управляться с вилами, граблями, литовкой научился рано. Поначалу все хозяйство, в основном, держалось на среднем брате, я — в пристяжных. Косили обычно вдвоем, сено таскали на двух жердях, у меня концы короче (чтобы легче было), у него подлиннее. Затем я на стогу, а он подает. Да такие пласты, что только успевай поворачивайся.

Сено вывезти — отдельная песня. Своих лошадей не было. Благо, что неподалеку был постоялый двор — Самаровский ям, через который шли обозы. Когда лошадок ставили на отдых, мы договаривались с ямщиками, платили им деньги и привозили сено домой.

Держали всякую живность, поэтому огород был большой, особенно много садили картошки. Сами кололи скотину, торговали мясом и молоком. А осенью бежали в лес за грибами и ягодами. Одним словом, жили за счет собственного труда.

Я не ропщу на свое детство. Оно научило меня крепко стоять на ногах, не бояться никакой работы и уважать тяжелый крестьянский труд. Много лет спустя, когда стал депутатом и приехал в деревню, то прекрасно знал, что селяне всегда проверяют новичка: кто таков? А я профессор, доктор наук. Ну и отношение соответственное: мол, что ты можешь понимать в сельском труде! А поскольку я его знаю с малолетства, в ходе общения отношение менялось. Жить на селе, безусловно, труднее, чем в городе, но я не понимаю, к примеру, людей, которые всей семьей на одну корову сена накосить не могут, на чью-то помощь надеются. Тем более что не надо его тащить за 25 километров, как мы с братом в детстве таскали.

Все дороги ведут… в Тобольск

— Юрий Михайлович, что было для вас определяющим в выборе профессии?

— То, что единственным высшим учебным заведением, которое практиковало сдачу вступительных экзаменов непосредственно в Ханты-Мансийске, был Тобольский пединститут. На то, чтобы ехать куда-нибудь дальше, денег не было. Я успешно сдал вступительные экзамены и поступил. Вообще, у нас в семье многие стали учителями: старший брат и сноха закончили педучилище, одна из теток учительствовала в Урманном. Педагогами стали две дочери старшего брата, по этой же стезе пошли и мой сын с дочерью.

— Целая учительская династия.

— Так сложилось. Учиться мне в пединституте нравилось, параллельно успевал работать на полставки лаборантом. Со второго курса стал менделеевским стипендиатом, а с третьего — ленинским. Получал целых сто рублей — солидные по тем временам деньги.

Старый корпус института, расположенный в подгорной части Тобольска, в то время отапливался дровами. Дежурная группа студентов должна была наколоть дров. А истопник ночью отапливал аудитории. В общежитии в одной комнате нас проживало 12 человек. Жизнь в конце 50-х была довольно трудна, но для нас она была привычной.

Вблизи излучателя

Когда я заканчивал третий курс, Виктор Михайлович Дерябин, наш ректор, направил меня для завершения обучения в Московский областной педагогический институт. Пришлось изучить множество дополнительных дисциплин: в Тобольске я проходил обучение по специальности «Физика и математика», а в МОПИ специализация была шире: «Физика, электротехника, машиноведение». Жизнь в Москве была дорогая, приходилось еще подрабатывать в школе, но практически все экзамены я сдавал на оценку «отлично». Единственную тройку получил за «Методы математической физики». Дело в том, что по этому предмету в Тобольске мы сдавали только зачет. Профессор Темляков, автор интеграла, названного его именем, был очень строг и требователен. На экзамене он заявил: «Молодой человек, «три» у вас хорошая, но если вы рассчитываете на более высокую оценку…»

А я вовсе не рассчитывал. Позже, уже перед выпуском, вызывает декан: мол, я договорился с Темляковым, иди, пересдай. Отказался, поскольку не считал это принципиальным: проживу и с «синим» дипломом.

По окончании вуза меня оставили на стажировку при кафедре общей физики. А с темой определился так. Когда на 4 курсе надо было готовить курсовую, «доброхоты» с улыбкой посоветовали: иди к Кошкину. Надо сказать, что Николай Иванович Кошкин слыл человеком жестким. Фронтовик, прошедший всю войну, он не терпел лентяев. Все его побаивались. Пришел к Кошкину, он мне протягивает список работ: выбирайте. Я просмотрел — все темы малознакомые. Говорю: ну вот хотя бы «Исследование ультразвукового поля вблизи излучателя».

— А вы знаете, что это такое?

Честно отвечаю, что не имею представления.

— Ну а раз не знаете, пройдите специальную практику, произведите опыты по измерению скорости поглощения звука в жидкостях. Для этого необходима специальная установка, изготовьте ее и запустите в работу. После продолжим разговор.

Я полгода точил на токарном станке детали, но прибор все-таки собрал, запустил, провел исследования. И занял первое место на конкурсе студенческих научных работ. С тех пор отношение Ивана Ивановича ко мне изменилось. Ему сейчас уже за 90, и мы до сих пор дружим семьями.

Вскоре стажировку при кафедре пришлось прервать. Парней 1942 года было очень мало, и меня призвали в армию. Попал на Северный флот. Отправили в Архангельск, в учебный отряд. Но повезло: я отслужил лишь год из положенных трех, когда вышел приказ о демобилизации военнослужащих срочной службы, имеющих высшее образование. Вернулся в Ханты-Мансийск. Уже решил было остаться на родине, поступить на работу в школу. Но вмешался средний брат: какая школа? Собирайся — и живо в Москву!

Я успешно закончил стажировку, поступил в аспирантуру. Женился. Жена работала под Москвой в школе, я учился в аспирантуре. И закончив обучение, выполняя наказ своего ректора, вернулся в Тобольск.

Шел 1969 год. Город был совершенно не таким, каким мы видим его сегодня. Люди ходили в сапогах, ни горячей воды, ни прочих коммунальных удобств. Наверное, тогда я по-настоящему понял, какая у меня замечательная жена. Поехала со мной, с маленьким ребенком и в положении со вторым. Дали нам две комнаты в полублагоустроенном общежитии, а буквально через несколько дней она родила.

Вскоре я поехал в Москву на курсы повышения квалификации и за это время успел защитить кандидатскую диссертацию. Защита в те времена — процедура ответственная и сложная, требования предъявлялись очень высокие. У меня, например, был эксперимент по измерению модуля сдвига в области плавления молекулярных кристаллов. На 0,1 градуса по Цельсию температуру изменишь, затем три часа термостатируешь. И так много раз подряд. Случись, отключат электричество — все пропало, начинай сначала.

О карьере

За первые неполных восемь лет, проведенных в Тобольске, Юрий Конев сделал стремительный взлет по служебной лестнице: старший преподаватель, заведующий кафедрой, проректор по учебной и научной работе, с 1977 года — ректор института. На тот момент самый молодой в Советском Союзе. Отвечая на вопрос о его отношении к карьере, Юрий Михайлович с улыбкой замечает:

— Откровенно говоря, я не думал об этом. Просто так складывалась ситуация. В те годы в Тобольске кандидатов наук было очень немного. Я защитился, получил ученую степень. Заведующего кафедрой, кандидата наук Дягилева назначили ректором. Кто будет кафедру возглавлять? Выбор пал на меня. Подобная ситуация была и при назначении ректором. Я — член партии, всегда болел и сейчас всей душой болею за Тобольский пединститут. Назначили — значит, так надо. Что же касается ректорства, согласился на эту должность, наверное, по молодости. Будь я немного поопытней и поумней, обязательно обратил бы внимание на то, в каком виде принимаю институт.

— Речь идёт о материальной базе?

— Это во-первых. В старом корпусе занятия шли в три смены. Новый был заложен еще Дерябиным, но в фундаменте образовалась огромная трещина, и он стоял восемь лет в незавершенном состоянии. Обдумывалось решение о его сносе. Дело в том, что запроектирован корпус был на ленточном фундаменте, но уже практиковалась новая технология — на сваях. Поскольку половина фундамента уже была, на сваях сделали лишь вторую. Грунты в Тобольске сложные, по корпусу пошли трещины. А тут стали строить нефтехимкомбинат. Стройка всесоюзного масштаба, понятно, что до наших проблем никому и дела нет. Попасть в таких обстоятельствах в титульный список — все равно что слетать на Луну. Хожу от одной двери к другой, ответ одинаков: на первом месте комбинат.

Но мне надо было спасать учебный корпус любой ценой, поскольку его ввод в эксплуатацию мог сдвинуть с мертвой точки множество других проблем. Спасибо Генадию Иосифовичу Шмалю, в то время второму секретарю Тюменского обкома КПСС. Поймал момент, когда он был в Тобольске, пришел в горком партии, в приемную первого секретаря. Попросил секретаршу: выйдите на минутку, чтоб вам потом не попало. Я тогда молод, горяч был, открываю двери, говорю: — Здравствуйте. И тут же выкладываю все, что наболело. О том, что учителей не хватает и на Ямале, и в Ханты-Мансийском округе, о том, что именно мы готовим до 60 процентов учительских кадров для Тюменского Севера. О том, что в Тобольске строится нефтехимкомбинат, население города растет, понадобятся новые школы и, естественно, кадры. Шмаль — молодец, тут же меня поддержал: — «Вы что, не можете на бюро горкома решение принять о завершении строительства?!» А первому секретарю этого и надо — получить добро от обкома партии.

Решение о завершении строительства было принято. Корпус укрепили, убрали трещины, поставили маяки, чтобы следить за тем, как он себя поведет. И корпус стоит уже более 30 лет, не шелохнется. А я тут же взялся за решение другой проблемы — переутверждение сметы, поскольку уже видел аналогичный корпус в Томске: дощатые полы, какие-то невзрачные синие панели… Хотелось, чтобы наш выглядел лучше. Но проблема заключалась в том, что смету свыше миллиона рублей могли утвердить только в Госстрое. Поехал в Москву, благо, что с муксуном в Тобольске тогда проблем не было. И переутвердил смету буквально за один день. В родном министерстве только большие глаза сделали.

Корпус, по тем временам, получился очень даже неплохой. Когда все работы были завершены и подписан документ о вводе корпуса в эксплуатацию, вдруг среди ночи телефонный звонок. Звонит женщина: приехала к вам с проверкой…

Новые отделочные материалы не были предусмотрены утвержденной сметой. В министерстве мне объявили выговор и лишили половины месячной зарплаты. Признаюсь, обиделся. Начальник Главного управления строительства Минпроса РСФСР успокоил: да брось ты, Юра, обычная формальность. И в самом деле, спустя некоторое время получил благодарность и два оклада сверху. Все-таки были люди в наше время, толковые, понимающие.

— Юрий Михайлович, ректор — это прежде всего хозяйственник. Вам не жаль, что из-за этого пришлось пожертвовать научными амбициями?

— У меня был очень хороший штаб, сильный и высокопрофессиональный ректорат. Проректор по учебной работе Нина Васильевна Промоторова, например, была удостоена звания лучшего проректора в соревновании среди вузов России. Когда построили учебный корпус, один за другим стали открываться новые факультеты, понадобились историки, химики, биологи. Преподавателей собирал со всего Советского Союза. И в 1987 году Тобольский педиститут завоевал 1-ое место среди педагогических вузов РСФСР.

Хозяйственные вопросы, действительно, отнимали очень много времени. У меня было две котельных — одна под горой, другая в новом корпусе, к которым были подключены еще и жилые дома. Работали в них люди разные, в том числе и многократно отсидевшие. Не раз случалось и под ножом стоять. Навезут, бывало, бурого угля, он толком не горит. Люди звонят, возмущаются. Приходил на работу — первым делом брался за стояк: живой, и ладно. А то однажды: март месяц, но на дворе минус 30, прихожу в подгорную котельную, на дверях замок и записка: «Скоро лето». Я коллег-ректоров порой спрашивал: — У тебя есть котельная. Нет? Тогда ты не знаешь настоящую хозяйственную работу.

Как физику мне, естественно, хотелось заниматься экспериментами, хотелось защитить докторскую диссертацию. Осуществить все это в Тобольске возможности не было. Но я все-таки создал лабораторию, разработал учебное пособие, за которое получил звание профессора. Поэтому, считаю, не отстал и в научном плане. Многие мои ученики добились впечатляющих успехов в науке, некоторые из них стали ректорами вузов.

О сельской психологии

— Перейдем к аграрной тематике. Юрий Михайлович, вы не только разбираетесь в вопросах сельскохозяйственного производства, социально-экономического развития сельских территорий, но и хорошо знаете крестьянскую психологию, умеете найти контакт с людьми…

— Я всегда повторяю: на селе тем более нельзя людям лгать, потому что они твою ложь раскрывают мгновенно. Следует говорить правду, какой бы она ни была, и не давать обещаний, которые вряд ли сможешь выполнить. Не проходит и формальное общение, особенно по принципу: я начальник, и ты меня слушай. В девяностые годы я на протяжении восьми лет был заместителем губернатора Тюменской области, курировал социальную сферу. Время было сложное, людям задерживали заработную плату, не выплачивали детские пособия. Именно тогда я прошел большую школу во взаимоотношениях с людьми. И во многом брал пример с бывшего губернатора Леонида Юлиановича Рокецкого. Приезжая в село на встречу с людьми, он не проходил сразу в президиум. Сначала покурит со стариками на крылечке, побеседует о жизни. И обстановка в зале уже совершенно иная. Надо знать, как живет сельский труженик, что его волнует и беспокоит.

С другой стороны, в общении я никогда не поддавался прессингу. Бывает, зажмут в угол и давай утюжить претензиями. Если вижу, что человеку лишь бы покритиковать, стараюсь перехватить инициативу и сбить агрессию. Как-то проводил встречу с жителями Сладковского района. Встает один такой голосистый и начинает: работы нет, денег нет, а вы тут нам лапшу на уши вешаете. Спрашиваю тогдашнего главу Александра Николаевича Анохина: что за трибун? Да он, отвечает, недавно с Севера приехал, что ни предложи, все не устраивает. Так давай еще раз предложим, при всем народе. Обращаюсь к мужику: «Работа нужна?» — «Нужна». — «Ну, вот мы сейчас с Александром Николаевичем посоветовались, завтра выходите на курсы осеменаторов». Весь зал буквально лег от хохота.

— Каким вы видите отечественный агропром? Что должно стать его основой: крупное товарное производство, фермерские хозяйства или развитые личные подворья?

— Должно быть грамотное сочетание всех этих форм. Вместе с тем, крупное товарное производство все-таки должно быть основным, поскольку именно оно определяет развитие отрасли, способствует внедрению новых технологий, повышению производительности труда и, в конечном итоге, обеспечивает снижение себестоимости выпускаемой продукции. Но в плане обеспечения занятости сельского населения серьезная роль должна отводиться небольшим формам хозяйствования. Я всегда ратовал за развитие мини-ферм как один из путей решения проблемы трудозанятости на селе. Экономисты подсчитали: человек может получать прибыль с молока только в том случае, если он содержит не менее пяти дойных коров. Если больше, то можно рассчитывать на более серьезный доход, чтобы нормально зарабатывать и развивать производство.

Что же касается социально-экономического развития села в целом, сегодня есть две точки зрения. Одни ратуют за урбанизацию: мол, слишком расточительно дорогостоящую инфраструктуру обеспечить в каждой деревне. Но ведь скотина требует ежедневного ухода, а если это дойное стадо — тем более. Работать вахтовым методом? На мой взгляд, это не лучший вариант. Мы многого добились в плане развития райцентров и наших городов. Но сельскохозяйственное производство у нас все-таки находится в селах и деревнях. Давайте приведем в порядок хотя бы центральные усадьбы, чтобы в них были ФАП или амбулатория, социально-культурный модуль, детский сад и школа. Чтобы люди, которые трудятся на земле, имели комплекс социально-бытовых услуг.

Будучи депутатом Государственной Думы РФ третьего и четвертого созывов, где я работал заместителем председателя Комитета Государственной Думы по делам Федерации и региональной политике, входил в состав межфракционного объединения депутатов, занимающихся проблемами развития агропромышленного комплекса России, неизменно отстаивал интересы сельского жителя, ратовал за комплексное социально-экономическое развитие сельских территорий, в том числе и небольших населенных пунктов. И в региональном парламенте тоже. У нас в Тюменской области в этом плане, кстати, уже делается очень многое: реализуются программы «Самозанятость», «Самообеспечение», открываются мини-фермы, строятся компактные модули ФАПов и клубов.

— Юрий Михайлович, вы человек прагматичный и опытный, скажите, каковы перспективы нашего села с учётом нынешних реалий и членства в ВТО?

— Я считаю, что в нынешней ситуации государство обязано предпринять целый ряд мер по поддержке сельскохозяйственной отрасли в связи со вступлением России в ВТО. Но пока ни одной дополнительной меры, кроме погектарной субсидии, не принято. А это сущие копейки. Недавно депутаты Тюменской областной Думы направили специальное обращение председателю Государственной Думы Федерального Собрания Сергею Нарышкину и председателю Правительства РФ Дмитрию Медведеву — оно касается актуальных вопросов агропромышленного комплекса в условиях членства России в ВТО. В нем предлагается комплекс мероприятий по совершенствованию системы поддержки сельскохозяйственной отрасли. В частности, довести объемы господдержки АПК до уровня, оговоренного условиями присоединения России к ВТО, разработать меры, стимулирующие спрос на отечественную продукцию, создать агентство по ее продвижению на внешние рынки, увеличить субсидии производителям молока и мяса, установить предельный размер ставки по банковским кредитам для аграриев. Если не сделать это в самое ближайшее время, наш агропром ждут очень трудные времена.

Нравится

Статьи по теме

№138 (5580)
10.08.2012
Елена Суслова
Юрий Конев: «Политика — дело грязное. Если она в грязных руках»
№191 (5399)
27.10.2011
Николай Боталов
Юрий Конев: «Нельзя забывать о сельской глубинке»

Новости

09:05 29.11.2013Молодёжные спектакли покажут бесплатноСегодня в областном центре стартует V Всероссийский молодёжный театральный фестиваль «Живые лица», в рамках которого с 29 ноября по 1 декабря вниманию горожан будут представлены 14 постановок.

08:58 29.11.2013Рыбные перспективы агропромаГлава региона Владимир Якушев провел заседание регионального Совета по реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК».

08:49 29.11.2013Ямалу — от ПушкинаГлавный музей Ямала — окружной музейно-выставочный комплекс им. И.С. Шемановского — получил в свое распоряжение уникальный экспонат.

Опрос

Как вы отнеслись к отказу Украины от интеграции с Европой?

Блоги

Евгений Дашунин

(126 записей)

Давайте сегодня взглянем на самые важные технологические прорывы.

Светлана Мякишева

(64 записи)

20 приключений, которые я смело могу рекомендовать своим друзьям.

Ольга Загвязинская

(42 записи)

А что такое «профессиональное образование»?

Серафима Бурова

(24 записи)

Хочется мне обратиться к личности одного из самых ярких и прекрасных Рыцарей детства 20 века - Янушу Корчаку.

Наталья Кузнецова

(24 записи)

Был бы язык, а претенденты на роль его загрязнителей и «убийц» найдутся.

Ирина Тарасова

(14 записей)

Я ещё не доросла до среднего возраста или уже переросла?

Ирина Тарабаева

(19 записей)

Их не заметили, обошли, они – невидимки, неудачники, пустое место...

Андрей Решетов

(11 записей)

Где в Казани работают волонтеры из Тюмени?

Любовь Киселёва

(24 записи)

Не врать можно разве что на необитаемом острове.

Топ 5

Рейтинг ресурсов "УралWeb"