Для кого старается деревенский староста?

Увеличивают «численность» Бакшеевой дачники. Но уже в сентябре они съезжают в город на зимние квартиры. Остаются старожилы деревни во главе со старостой Вениамином Селезнёвым. И его большим голубиным хозяйством, в котором более 120 птиц разных пород.

Там, где рябина к дороге выходит

Дом деревенского старосты Вениамина Григорьевича Селезнёва стоит почти на въезде в деревню. На подходе к его усадьбе увидела почтовый ящик — значит, письмоносцы в Бакшееву захаживают. На ящике яркими красками выписана череда цифр.

— И что это за шифровка? — спрашиваю.

Вениамин Григорьевич смеется:

— Так это номер моего сотового телефона. Вдруг куда отлучусь, а людям срочно помощь моя нужна? Вот и договорились, чтобы если что — номер смотрели и звонили. А как же? Я здесь — глава большой деревенской семьи. Ежеминутно должен быть в курсе всех дел своих домочадцев!

Деревню Бакшееву Селезнёв выбрал как постоянное место жительства тринадцать лет назад. Сам он человек городской, но деревня всегда привлекала его тишиной, размеренной жизнью, простотой и щедростью людей, яркими гроздьями рябины, что к дороге выходит и щедро кормит говорливых щеглов. И, конечно же, привольным взлётом любимых питомцев — голубей, ставших частью его жизни. О преимуществах сельской жизни Вениамин Григорьевич говорит с удовольствием:

— С возрастом человеку надоедает городская суета, хочется тишины, спокойствия. А в деревне — благодать! Рано утром тебя роса холодит, птички поют так, что окна настежь откроешь, и наполняется этой дивной мелодией каждый уголок твоего дома. А вон видите озерцо? Так вот на глади этого озера в былые времена собиралось до нескольких десятков лебедей. Охотники разогнали всех птиц. Стреляли на соседних водоёмах, но звуки выстрелов напугали и наших местных красавцев.

Деревня: маленькая, но живая

На деревню тринадцать лет назад Вениамин Григорьевич взглянул глазами хозяина-производственника. В Тобольске он работал мастером по ремонту котельных, возглавлял небольшие строительные организации. О таких людях, как он, в народе говорят: мастер — золотые руки. Обозрев запущенность маленькой, но живой еще деревеньки, решил перво-наперво заняться важными вопросами жизнеобеспечения населения. А население то проживало в пяти домах.

— Народу-то хоть и немного, но ведь и ему для жизни нужны маломальские блага: дорога, вода, свет. А здесь все сами себе были предоставлены. Жили каждый по-своему: дюжие мужики беспробудно пили, а женщины вкалывали на своём подворье, если в нём ещё теплилась жизнь. Пошёл в сельскую администрацию, рассказал обо всех деревенских бедах власти, а власть руками развела — казна пуста, да и деревня неперспективная.

Но люди-то живые! Как им быть? Понял: раз местное самоуправление, то и надо самим управляться. Собрал у озерка мужиков и начал разговор, что, мол, пора на жизнь посмотреть с другой стороны — трезвыми глазами. Нет работы в деревне — хозяйство своё заведи. Ну как на таком приволье не держать ту же корову, недоумевает Вениамин Григорьевич.

И так оно вышло, что стал городской мужик Селезнёв самым главным в деревне. Докучал каждый день сельской власти: требовал проведения уличного освещения, строительства водокачки и установки водоразборных колонок. Требовал доставки в школу за несколько километров одного-единственного тогда первоклассника Ванюшки Брызгалова. Кстати, когда Ванюшка пошёл в первый класс, Вениамин Григорьевич в честь этого события выпустил в небо стаю своих белокрылых любимцев. И для деревни событие, и для мальчонки радость.

Староста деревни вместе с женой Людмилой Яковлевной работали без устали в своём хозяйстве и другим старались доказать — не врет народная поговорка: как потопаешь, так и полопаешь. А чтобы достаток в доме был, надо как следует потопать. Занялся Селезнёв пчеловодством, развёл кур, кроликов. И, конечно же, всем деревенским жителям были на диво его голуби.

— Не знаю, что в первую очередь подействовало, но мужики в деревне перестали пить запоем. То ли от моих нравоучений прозрели, то ли поняли, что жизнь — не всё праздник: надо и детей растить, и хозяйство вести, — вспоминает Вениамин Григорьевич.

Так добился староста, чтобы зажглись в деревне уличные фонари, обновились и некоторые деревенские дома. Сам в зимнюю пургу договаривался, чтобы дорогу почистили. С установкой водоразборных колонок проблем было много, но неуёмный Селезнёв выходил на районные власти и продолжал требовать своего. Сегодня в деревне есть вода, а водокачка поставлена напротив его дома, чтобы пригляд за ней был основательный.

Староста — значит старатель

Люди шли к Селезнёву со своими проблемами и нуждами. И у каждого они были жизненно необходимы: большой семье Брызгаловых, к примеру, надо было коровку прикупить, а помочь, кроме Григорьевича, некому. Отказывать же в помощи — не в его характере.

Так без официального назначения стал Вениамин Григорьевич старостой Бакшеевой, и лишь три года назад на сходе ему официально присвоили этот статус:

— Я бы и без этого статуса, по собственной инициативе деревню обустраивал, ведь это наша жизнь. А староста — понятие не новое, скорее, хорошо забытое старое.

Если вспомнить дореволюционную Россию, то органами сельского общественного управления были сельский сход и староста. Внешним отличием сельского старосты был специально учреждённый императорским указом нагрудный знак. По краям знака была выбита надпись «Сельский староста». И если бы мне такой знак дали, я с удовольствием бы его носил. А сейчас хоть и говорят, что сельские старосты — полномочные представители власти на селе, но это не больше чем красивые слова. Ведь никаких региональных и федеральных законодательных актов, которыми регламентировалась бы наша деятельность, нет.

А прочная законодательная база для деятельности старост необходима. Если бы она была создана, то, наверное, нам и работалось бы легче. Я считаю, староста должен быть в каждой деревне, особенно сейчас, при местном самоуправлении. На собственном опыте понял, живя тринадцать лет в Бакшеевой: современный староста — это человек, который в глазах односельчан сочетает в себе функции трёх ветвей власти: судебной, законодательной и исполнительной. Он уважаем, он нужен на селе как воздух. Староста — это старатель, вот я и стараюсь, чтоб людям хорошо было.

Трудно не согласиться с мнением Вениамина Григорьевича. Благодаря стараниям таких старост, как он, выживают малые деревни. Сколько ни будь в них жителей, хоть пять человек, а вода должна быть, электричество — тоже, телефон на экстренный случай, дороги расчищенные. Всё это на совести старосты, который за свою работу зарплату не получает.

О работе Селезнёва глава Санниковского сельского поселения Чамалитин Атнагулов говорит так:

— Вениамин Григорьевич в Бакшеево — что глава семьи. Ведь деревня или село — это и есть большая семья. В каждой семье есть хозяин. Я считаю, что без него трудно представить созидательную роль селян. Мой рабочий день начинается с доклада старосты Селезнёва о делах и проблемах — он их не просто ставит перед администрацией, но старается решить самостоятельно. Одним словом, не даёт сельской власти жить спокойно.

А кто законы пишет?

Просёлочная дорога, на которой стоит вытянувшаяся в струнку деревенька Бакшеева, — это вся её жизнь и все её беды. По ней деревенский люд только в сухую погоду добирается без проблем до трассы, ведущей в город и до центра поселения — села Санниково. А если дождь, считай, пропало — грязь непролазная. Ни «скорая» сюда не доедет, ни какая другая легковушка не доберется. Сколько бед из-за бездорожья терпят люди! Вениамин Григорьевич тяжело вздыхает:

— Боимся каждый год наступления зимы и молим Бога, чтобы не снежная и не морозная пришла. Иначе — всё: ни проехать ни пройти, такие вот заносы снежные бывают. А снегоуборочная техника заходит к нам, что называется, по остаточному принципу. Был случай, когда молодой парень шёл в деревню в пургу. Не смог выйти к селению — дорога сровнялась с полем — и обморозил руки. Кое-как спасли. Сам увозил парнишку в больницу в Тобольск, потому что «скорая» не могла до нас доехать. Неужели такие уж большие средства надо, чтобы поднять дорожное полотно и сделать хотя бы щебёночное покрытие? Писал я в районную администрацию. Но её представители приехали к нам, посмотрели и сказали, что по закону о местном самоуправлении дороги здесь не предусмотрено: не хватает населения. Вот если бы проживало человек эдак 50, тогда и резон заниматься обустройством был бы.

А пять-десять душ — это не люди?! Менять такие законы надо, если хотим восстановить деревню! Если жить по этому закону, то нашему Ванюшке Брызгалову так и придётся по бездорожью на своих двоих до школы в Санниково добираться.

Обеспокоен Григорьевич, так его в деревне называют, тем ещё, что нет в Бакшеевой пожарного водоёма. С наступлением весны деревенским мужикам спать не приходится: каждый на стрёме — как бы огонь не подошёл к домам.

— Когда я сюда приехал, за моим огородом было большое заброшенное поле. Сейчас оно кустарником заросло, не опахивается должным образом, — сокрушается староста, — а городские любители пикников костры-то, уезжая, не тушат. Вот и полыхает порой наша деревенская округа. Так как же без пожарного водоёма? Озерцо наше мы с мужиками сами вычистим. А вот на остальное его обустройство силёнок у нас маловато. В этом власть сельская или районная должна помочь.

И продолжает Селезнёв:

— А вообще моя мечта — берега этого озера песочком засыпать, чтобы летом ребятня могла купаться. Здесь в летнюю пору народу много собирается. И, конечно же, обязательно вернём с мужиками на озеро лебёдушек. И деревня от этого краше будет, ведь куда эта благородная птица прилетает, там жизнь восстанавливается.

Дворец голубей

От земных забот в свои семьдесят лет сельский староста не устаёт. А если тяжеловато на душе становится — идёт к своим питомцам на голубятню. У них там настоящий дворец. Более 125 птиц. Красавцы! С гордостью показывает их мой собеседник:

— Голубиная пара — что тебе семья! Голубок так нежно и страстно ухаживает за своей любимой, ласкает её, лелеет по-своему, ну совсем как у людей. Оно ведь так и должно быть в жизни?

Мы прошли в небольшой дворец, который населяют удивительной красоты голуби. Я такого чуда в жизни не видела: белые, чёрные, сизые, чубатые, лохматые, в чулочках и «босиком». Глаза разбегаются! Чистопородные, привезённые со всех концов России, они когда-то приглянулись бывшему губернатору Ямала Неёлову, который тоже страсть как увлечён голубями.

— Как разузнал Юрий Васильевич о моих породистых питомцах, я не знаю, — довольный, с искоркой в глазах рассказывает Вениамин Григорьевич. — Наверное, от других голубятников… Но встреча у нас с ним состоялась, и мы обменялись породистыми птицами. Не знаю, бросил он это увлечение, переехав в столицу, или нет, но вряд ли. Голуби — это страсть на всю жизнь.

Шестьдесят лет Вениамин Григорьевич Селезнёв, как мальчишка, гоняет голубей. На его счету множество голубятен, построенных собственными руками. Со своими питомцами где он только не бывал, в каких только выставках не участвовал. Но главное, по его большому убеждению, — голуби приносят радость не только ему, но и всем людям. Даже в его маленькой деревеньке Бакшеевой он устраивает праздник, выпуская в небо белокрылое чудо. Его стая взлетала ввысь при открытии новой школы в Санниково. Радостно было и торжественно, когда в небо поднялось крылатое белое облако!

Обводит взглядом голубиное хозяйство:

— Не представляю себя без этих птиц… Я всегда стремился быть ближе к природе, а она обязательно отблагодарит, подскажет смысл жизни, избавит от недугов и принесёт душевный покой.

Надо же, так мало надо человеку для счастья, подумалось. Прав Омар Хайям: «Не вынашивай в сердце безумных желаний». И от твоего личного счастья продлится счастье на земле…

Фото Галины Гребенщиковой.