Сергей Матаев: «Самое страшное — это врач с перепуганной совестью»

Внук врага народа, сын врага народа

Сергей Матаев родился на Ямале, в поселке Новый Порт, куда, как он сам говорит, его родителей «государство отправило в длительную командировку в начале 50-х, в известном холодном году». Семья прибыла сюда на барже. Отец Матаева был «пожизненным» офицером, служил в пограничных войсках, воевал. Завершил личную военную эпопею в Японии. Юная мама «работала» женой начальника заставы. У Матаева два старших брата. Отец их впоследствии был реабилитирован и умер, что называется, почтенным, уважаемым человеком. А 85-летняя мама живет сегодня в семье младшего сына. К слову, единственного медика в семье.

— Сергей Иванович, военная карьера отца вас изначально не привлекала?

— Для этого я, наверное, был слишком «трудным» подростком. Сложными путями шел к себе. Периодически убегал из дома, покуривал. Иногда маме приходилось привязывать меня к батарее и хлестать шнуром от кипятильника, но слёз из меня выжать не могла… За эти же проделки меня время от времени «понижали» в школе, переводя классом ниже. Там мне было не очень интересно учиться, все казалось каким-то слишком уж очевидным… Когда меня в восьмом классе принародно обозвали балбесом, я обиделся и все экзамены сдал на пятерки. Даже самый трудный русский язык.

Впрочем, жизненная школа оказалась куда круче. Он прошел всю эту школу: сын врага народа и внук врага народа. И прадед, и дед Матаева были известными в Забайкальском крае людьми. Среди друзей семьи числились Рокоссовский, Блюхер, которые часто бывали у них в доме. Дед служил вместе с ними. Бывали в семье деда и Чойболсан, и Цеденбал…

— Я был ребенком, многого не понимал в семейных разговорах. А дед говорил мне: «Ты, Сережа, слушай, вырастешь — всё поймешь». Какими они были людьми, мои родители? У меня справки от Бога нет. Знаю только, что они никогда не пользовались тем, чем могли бы пользоваться при их положении…

— А вы когда поняли, почувствовали своё призвание?

— Когда залез в школу, украл свои документы — мне их не отдавали в канцелярии — и пошел поступать в медицинское училище.

— Почему всё же в медицинское?

— Видите ли… (смеется) первой осознанной прочитанной мною в детстве книгой стал том «Акушерства». Я все это под одеялом прочитал и ничего не понял. Но с детства знал, что это мое. Мама рассказывает, когда я был совсем маленьким, я подходил к незнакомым людям и говорил: «Здравствуйте, я Сергей Иванович. Как вы себя чувствуете?»

— Здорово. Людям всегда важно, чтобы кто-то поинтересовался, как они себя чувствуют…

— Мне вообще в жизни повезло. В этой жизни единственное, что человек делает сам, — это выбор. Бог распорядился так, что я не ошибся в выборе судьбы. От нас ведь не все зависит. Знаете, как говорят: хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах!

— Ну, значит, над вами он не стал смеяться.

— Не стал. Он просто сказал: «Батенька, ты свой выбор сделал, так теперь хлебай свои пересоленные щи своим лаптем».

Накосить на учёбу

— В медучилище сразу поступили?

— Диктант написал на двойку. Но из училища меня сразу гнать на стали. Сказали: сможешь учиться на военного фельдшера. Вот только для начала поезжай на два месяца в колхоз, на покос. Тогда зачислим. Косить я умел. И вот нас, мальчишек, загнали на остров — это было в Бурятии — и мы там столько сена накосили! Из колхоза нам хлеб привозили, молоко. Жили в шалаше. Шел 1969 год. А в сентябре меня зачислили на «фершала». Родители узнали об этом, только когда стипендию первую принес. Мама растерялась и сказала: «Белый халат сам себе стирать будешь!»

— Пугала.

— Нет. Так и было. За все четыре года она мне его постирала четыре раза: в день моего рождения. А мне тогда вновь повезло. В соседях у нас жила заслуженный врач, так что я уже со второго курса попал в хорошие врачебные руки. Дневал и ночевал в этой бурятской больнице, практически жил там. И очень удивился, узнав однажды, что больница наша расположена в бывшем доме моего прадеда. Огромный такой дом был! Ну и вот. Нас учили буквально всему: как ухаживать за больным ребенком, даже белье для беременных женщин шить учили. Нас учили настоящие врачи, от Бога. Брали нас на все операции, на все выезды. И говорили: «Сережа, смотри внимательно, все поймешь».

Уже на четвертом курсе училища я спокойно принимал роды. Учили нас очень старые акушерки. Когда вышел из училища — за спиной у меня, в «активе», было уже почти 150 принятых родов.

— Вот это школа!

— Я сейчас все отчетливее понимаю, что это была за школа! Как классически, как надежно они вели эти роды. Мы сегодня очень многое утеряли из той школы. В значительной степени поменялись взаимоотношения практической медицины и академической науки. И не всегда в лучшую сторону. Однако, скажу вам, практические врачи зачастую стоят на голову выше «академиков».

— Сегодняшняя система оказания медицинской помощи — как бы вы коротко её охарактеризовали?

— Она не имеет ничего общего с той системой, которую в свое время предложил российскому государству Николай Иванович Пирогов.

Болонская система медицинского образования, о которой так много говорят сегодня, во многом разумна… но почему-то английский парламент отказал в ее реализации у себя в государстве. Они воспитывают своих врачей по классическим принципам, большинство из которых и было заложено в системе Пирогова. Наше государство, как говорится, подписалось под принятием Болонской системы, и значит, мы должны следовать ее букве. Но это не значит, что мы не можем, не имеем права привнести в эту систему тот высокий врачебный дух, который мы безнадежно утеряли и о котором так сожалеем сегодня всем об-
ществом! Появляются новейшие технологии, видим воочию модернизацию и инновации… Дух врачебный исчезает. А без него медицина, как говорится, бессильна.

Научить состраданию

— Вас тревожит, что в сегодняшней системе подготовки медицинских кадров исчезает некая преемственность?

— Разумеется. Иногда заходишь в медакадемию и вдруг видишь, что это — один огромный симуляционный центр, где никому ничего не надо. Нужно уметь выслушивать правду и воспринимать критику, какой бы жесткой она ни казалась. В свое время мы выслушивали такую критику от своих учителей. Они имели на это право. Потому что брали на себя огромную ответственность: доверяли нам человеческую жизнь, здоровье. И в какой-то чрезвычайно ситуации они не говорили: смотри, что ТЫ натворил. Они эту ответственность с нами делили! За последние годы ко мне не раз обращались с просьбой помочь подготовить ребенка в академию. Я неизменно отвечал: помогу. Но дайте слово, что вы все, и родители, и родственники, будете после лечиться только у своего ребенка…

— Вернёмся к положению дел в медакадемии. Известно, что ваша кандидатура утверждена аттестационной комиссией для участия в конкурсе на должность ректора медицинской академии. Значит, у вас есть какая-то своя программа, свои идеи?

— Коллектив медакадемии прожил 15 лет. Плохо или хорошо — я не имею права ревизировать. Но я бы предложил моим коллегам многое изменить в этой жизни. Сегодня складывается такое ощущение, что административно-управленческий аппарат медакадемии — это какая-то отдельно существующая автономная система.

Есть ощущение демобилизации коллектива, панической рефлексирующей деятельности. Ощущение отсутствия четкой поставленной перед коллективом задачи. Перемены назрели. И я очень надеюсь, что эта выборная кампания приведет к позитивным переменам. И если коллектив не устраивает существующий статус-кво — он не откажется от развития, от обновления.

— Каким, по-вашему, должен быть главный итог этих перемен?

— Думающий студент. Умный — это еще не все. Только думающий, размышляющий, умеющий сомневаться студент станет настоящим врачом. Студент обязательно должен быть «почемучкой» — постоянно спрашивать. Интеллектуальный студент нужен нам! А интеллект — это не сумма знаний. Это знания, помноженные на глубокую внутреннюю порядочность. И умение сострадать. Покуда студент не научится чувствовать чужую боль — он никогда не станет врачом.

И еще. Для чего студент получает образование? Он должен понимать: уровень образования, которое он сегодня получает, должен быть адекватен уровню его будущей жизни. То есть именно сейчас он сам закладывает качество своей будущей жизни!

— А состраданию можно научить?

— Старая врачебная школа была настроена именно на такой лад. Просто надо от общих слов переходить к делу. Например, вместе со студентом вести лечебный процесс, деля с ним ответственность. Вести его, больного, так, чтобы не просто жив остался, но и выздоровел… И не отгораживаться от пациентов никакими фронт-офисами. Мне лично никакой фронт не нужен. Я с больными воевать не собираюсь.

Перестать лакировать действительность. Перестать верить во всемогущество «управленческо-чиновничьей» медицины. И хорошо лечить — других рецептов нет.

Интервью вела Надежда Дмитриева.

досье «ТИ»
Сергей Иванович Матаев, 1954 года рождения.
В 1982 году с отличием окончил Тюменский государственный медицинский институт и поступил в клиническую ординатуру. С 1984 года — главный специалист Управления по здравоохранению Тюмени.
В 1993 году С.И. Матаев организовал и возглавил работу Тюменского центра лечебного питания, преобразованного в 1995 году в федеральное государственное учреждение Научный центр профилактического и лечебного питания СО РАМН.
В 1997 году избран членом-корреспондентом Российской академии естественных наук. В 1998 году становится действительным членом Академии.
Сергей Матаев интенсивно занимается изучением коренного и малочисленного населения Арктического региона. Большой вклад сделан им в изучение качества и безопасности продовольственного сырья и пищевых продуктов, а также их производство на территории Тюменской области и РФ.
Осуществляет научное руководство аспирантами. Опубликовал более 100 научных работ
и 10 монографий. Провел множество научно-практических конференций и симпозиумов,
в том числе 3 международных. В 2010 году награждён Европейской академией естественных наук за особый вклад в научные медицинские исследования — медалью Роберта Коха, в 2011 году за отличные достижения в медицинской науке — медалью Альберта Швейцера.
Имеет авторитет целеустремленного ученого инновационного типа.

Фото Дмитрия Ткачука.