Человек, который играл президентами

Автор легендарной передачи «Куклы» Виктор Шендерович отметил своё 55-летие

Но было понятно, что речь идёт о событиях наших дней — выборной кампании, политических конфузах и прочих серьёзных вещах. И все это было настолько остро, что вся страна в заветный прайм-тайм с ужасом и надеждой включала телевизор — потому что боялась, что передачу уже закрыли, но надеялась, что ещё нет. А поскольку сценарии к «Куклам» писал Виктор Шендерович — их так и стали называть: «Куклы Шендеровича».

Потом Шендеровича оттуда убрали — и из титров, и из сценаристов. А потом и сама программа почила в бозе — ну, какие «Куклы» без Шендеровича? А сам он есть. Полон энергии и сил — и физических, и творческих. И недавно — в августе — отметил свое 55-летие. Правда, в очень узком кругу. Но потом, видимо, устыдился своей скромности — и решил отметить еще раз, уже в широком кругу: в Центральном доме литераторов. Ведь он же еще и писатель — автор замечательно едких и очень смешных миниатюр (которые исполняют известные мастера эстрады) и книг — «Цветы для профессора Плейшнера», «В деревне Гадюкино — дожди», «Семечки», «Изюм из булки» и других… И вот мы в ЦДЛ, и Шендерович — с нами.

«Билет на Виктора Шендеровича»

— Родители родили меня очень экономично — 15 августа, когда никого нет в Москве и можно зажать день рождения, что я регулярно и делаю, — рассказывает юбиляр. — Сразу хочу ответить на вопрос, почему именно сегодня я устроил творческий вечер, — сегодня день рождения моей мамы, Инны Евсеевны, которой уже два года нет на белом свете… Я решил, что это лучший день, чтобы устроить такой вечер... Это будет концерт по моим заявкам. Будет много хорошей музыки и рассказов, я почитаю что-нибудь из юбиляра — то бишь из себя… Писательство свое я начал, разумеется, с поэзии. С чего еще начинать молодому дарованию? Переписывал своими словами то Пастернака, то Лермонтова и сам от этого был в восторге. Слава Богу, те стихи не напечатаны!

Как всегда иронично по отношению к самому себе, Шендерович рассказал, как обстояло дело с прозой — как он обивал пороги редакций, пытаясь напечатать свои рассказы…

— Я захотел напечатать свой армейский рассказ, который назывался «Крыса»… — рассказывает Виктор Анатольевич. — Отправил в журнал «Юность». Получил на «Крысу» рецензию, которую считаю лучшей из возможных: «Очень хорошо, но вопрос о публикации не встает». По молодости лет я попытался получить объяснение обороту «не встает» — и получил в ответ, что если встанет, то мне же будет хуже… Потом я показал рассказ подруге, Норе Киямовой… «Хочешь, я покажу это Ланиной?» — сказала мне Нора. А Ланина, если вы знаете, заправляла журналом «Иностранная литература»! Еще бы я не хотел… Через неделю Нора сказала мне, что Ланина хочет меня видеть… Я пришел к ней в кабинет и увидел сурового вида даму. Несколько секунд она внимательно разглядывала меня из-за горы папок и рукописей. «Я прочла ваш рассказ, — сказала Ланина, — хороший. Вы хотите увидеть его напечатанным в нашем журнале?» — «Да, конечно!» — «Но… Это будет ваш перевод». — «Как — перевод? — не понял я. — С какого?» — «С испанского. Переведем рассказ на испанский, а оттуда — обратно на русский. Примерно так: «Солдаты гондурасской хунты затравили опоссума». Очень прогрессивный рассказ получится. Ваш авторизованный перевод. Ну, — спросила она, — печатаем?» Я ответил, что никогда не бывал в Гондурасе и не знаю, кто такой опоссум. «Не все ли вам равно?» — поинтересовалась Ланина. А я ответил, что не все равно. Забрал рукопись и ушел. Такой был гордый… Двадцатипятилетний… В итоге этот рассказ опубликовали в журнале спустя 16 лет — в 1999 году, уже после смерти Татьяны Ланиной…

Петя и Шекспир

Не все знают, что Шендерович учился актерскому мастерству в школе-студии МХАТ под руководством Олега Табакова. И на творческом вечере он не мог обойти стороной свои студенческие годы:

— Однажды мой товарищ по табаковской студии — допустим, назовем его Петей — пришел на экзамен по предмету «Зарубежный театр», — начал рассказ юбиляр. — А принимал экзамен профессор, один из крупнейших знатоков эпохи Возрождения — назовем его Алексей Вадимович Бартошевич. Тем более что так оно и было. И вытащил Петя билет, и достался Пете Шекспир. А Петя про Шекспира знал примерно столько же, сколько Шекспир про Петю. То есть они были… примерно на равных. В отличие от профессора Бартошевича, который про Шекспира знал чуть больше, чем Шекспир знал про себя сам. И вот они сидят друг против друга — Петя и профессор Бартошевич — и мучаются. Петя — потому что дело идет к двойке, а Бартошевич — потому что, если он эту двойку поставит, Петя придет к нему снова. А он его уже видеть не может! И оба понимают, что надо напрячься, чтобы эта их встреча стала последней. И Бартошевич говорит: «Петя, я сейчас задам вам вопрос на тройку. Постарайтесь ответить». И спрашивает самое простое — по своему разумению: «Как звали отца Гамлета?» Тут Петя напрягает все свои душевные силы и в каком-то озарении отвечает: «Клавдий!» Алексей Вадимович Бартошевич вздрогнул, потом немного подумал, удивился и сказал: «Ну… возможно». И поставил Пете тройку...

Райкин и повесившийся парикмахер

Вспомнил юбиляр и еще одну забавную историю, которая приключилась с его другом Костей Райкиным в его молодые годы.

— Юный Константин Райкин, будучи человеком и темпераментным, и литературно одаренным, вел донжуанский дневник. Записывал, так сказать, свои впечатления от начинающейся мужской жизни, — начал рассказ Шендерович. — Ну, и, по всем законам драматургии, однажды Костя свой дневничок забыл в раскрытом виде на папином рабочем столе. И, вернувшись из института, обнаружил родителей, с интересом изучающих эту беллетристику. «Да-а, — протянул папа. — Интересно…». «Я в твои годы был скромнее», — сказал он, чуть погодя. «Ну, ты потом наверстал», — заметила мама, несколько испортив педагогический процесс. Но Аркадий Райкин вдруг сменил тему. «Знаешь, Котя, — сообщил он, — у нас в подъезде парикмахер повесился…» Котя не сразу уследил за поворотом сюжета. «Парикмахер?» — «Да, — печально подтвердил Аркадий Исаакович. — Повесился парикмахер. Оставил предсмертную записку. Знаешь, что написал?» Райкин-старший взял великую педагогическую паузу и, дав ребенку время сконцентрировать внимание, закончил: «Всех не перебреешь!»

Чёрные клоуны ждут своего часа

Виктор Шендерович ясно дал понять, что 55 — это не возраст, когда меняют свои ориентиры. Он рассказал, что активно участвует в общественной и политической жизни страны, посещает митинги, пишет статьи, появляется на телевидении, является колумнистом газеты «The New Times», в которой ясно и без прикрас выражает свое мнение о происходящем в стране и мире. И объявил о сборе средств на реализацию независимого проекта — телеспектакля «Петрушка» по своей одноименной пьесе, написанной несколько лет назад.

— Инвесторы — это зрители. Мы выступаем без посредников, а портал Planeta.ru, поддержавший наш проект, выступил в той роли, в которой должно было выступить Министерство культуры, — рассказал Виктор Шендерович. — Министерству культуры наверняка это не понравится, но что ж делать — нам важнее зрительский интерес. Это будет «черная клоунада» — в чем-то абсурдная, в чем-то современная и живая...

В общем, юбиляр дал понять, что снова не прочь поиграть в куклы. Премьера его телеспектакля намечена на весну следующего года…

Это было настолько остро, что вся страна в заветный прайм-тайм с ужасом и надеждой включала телевизор — потому что боялась, что передачу уже закрыли, но надеялась, что ещё нет.

Фото Вадима Тараканова.