Исповедь офени

В броуновском движении стремящихся получить заветную рамочку дошедшего до финиша, наверное, других нет. Даже устроители конкурса, претендующего на уровень межрегионального, до сих пор не смогли разрулить этот тупиковый маршрут: кто победитель? Автор? Издательство? Издатель?
Тот, кто понимает хоть что-то в издательском процессе, знает: в провинции издательством чаще всего называет себя какой-нибудь посредник, специализирующийся на освоении денег инвестора. Отрабатывая заказ, он никогда не интересуется судьбой книжной продукции, на которой стоит его имя.
А ведь издатель должен не только найти идею для своего товара, но и деньги. Затем реализовать, дабы возместить затраты на проект. Много ли издателей сегодня видно на горизонте? Пожалуй, появившаяся в последнее время на рынке «Русская неделя». Этим именем список открывается... и закрывается. Ибо одну из книг издательства Тюменского госуниверситета, которую очень бы хотела видеть моя личная книжная полка, не встречал нигде в продаже...
«Книга года» — практически междусобойчик. Где члены жюри мнят себя специалистами всех этапов рождения книги и каждый раз мило присуждают призовые места, скромно не забывая друг о друге.
За текущий год мое издательство, корчась в конвульсиях, однако без всякой спонсорской помощи, сумело инвестировать деньги лишь в одно краеведческое издание. Тираж его смешной, но даже такое мизерное количество не продать через единственный книжный магазин «Знание», торгующий тюменской продукцией. Учредители премии за самую продаваемую книгу не ожидали, что Серафима Бурова, удостоенная денежной награды, возмутится нанесенным ей оскорблением. Богатый русский язык припас множество синонимов для обозначений самых разнообразных качеств товара (в данном случае товар — книга). Синонимов, которые могли бы четко, не злоупотребляя рыночной лексикой, сказать о том, что книгу не только ПОКУПАЮТ, но и ЧИТАЮТ. Но продавец выбрал худший вариант названия номинации. Наверное, потому, что в его магазины книги местного разлива практически не поступают.
Тиражность (читай: востребованность читателем) определяет бестселлер года. Но для этого книга должна предлагаться хотя бы в нескольких точках нашего большого города. А иначе выходит сюжет из фантастической повести Вадима Шефнера: изобретатель предложил сделать один универсальный нож для открывания консервных банок, поставить его в центре города и заставить всех жителей Петербурга ездить к этому чудо-устройству...
Широкая сеть для реализации краеведческой продукции у нас есть. Но вот попасть в нее... И даже автор премии за самую востребованную книгу живет по двойным стандартам. Духовная пища, полученная им от моего издательства практически десять лет назад, получила компенсацию лишь нынче, когда я выбивал со всех своих должников недостающие копейки для расчета с типографией за печать книги С.Кубочкина «Заводская слободка... и еще 1000 мелочей к портрету забытой Тюмени».
Данные по нашим расчетам не совпадали. У автора денежной премии «за самую продаваемую» значилось, что он должен на десять рублей меньше, чем выставлял к оплате я... Покойный Валька Тимофеев говорил: «Я богатый потому, что жадный». Может, по той же причине торговец не хотел понимать, что долг, значившийся за ним в течение почти десяти лет, превратил мои средства в его кармане в пыль. Но десять рублей он не отдал. Даже траченные молью. Попадать в зависимость от должника еще на десять лет? Могу не дожить. Тем более, и под реализацию брали такое количество экземпляров — при невозврате денег судебные процессы вести себе дороже....
За полгода краеведческой книги Сергея Кубочкина было продано в «Знании» около семидесяти экземпляров. А ведь у учредителя авторской премии несколько магазинов, но в них творения Кубочкина, наследника Льва Толстого, нет...
Канун Нового года и присутствие некоего количества упаковок с книгой С.Кубочкина прямо посредине квартиры заставило меня искать рынок сбыта...
В моем детстве в канун различных праздников, совпадающих с окончанием очередной четверти, лучшим ученикам дарили в школе подарки. Чаще всего это были книги.
С рюкзаком, купленным по случаю в Испании, я прикинулся офеней (по Владимиру Далю, это «ходебщик, коробейник, мелочной торгаш вразноску и вразвозку по малым городам, селам, деревням, с книгами, бумагой, шелком, иглами, с сыром и колбасой, с сережками и колечками»)... И вперед, по школам...
Они были на редкость одинаковые. Везде требовали сменную обувь или бахилы. За чистотой следили везде. В одних местах — молча выписывали пропуск, в других охранники спрашивали о цели визита. И даже при наличии документа, удостоверяющего личность, не пускали к руководству учебного заведения. Был случай, когда директор школы, заслуженный учитель, заслуженный работник просвещения, орал в моем присутствии (демонстрируя образец высочайшей невоспитанности руководителя) на охранника, пропустившего человека с удостоверением журналиста. И, картинно отвернувшись к зеркалу, спиной спрашивала у меня: «По какому вопросу?»
Приходилось рассказывать, что вышла, мол, неплохая книга о Тюмени. Заикался о подарках в своем детстве, предлагал посмотреть товар. О том, что денег в школах нет даже при наличии всяческих родительских фондов, я знал. Но что руководитель эдак кокетливо, вполоборота повернув голову ко мне, будет отвечать: «Нет у нас на это денег», — такого не ожидал. Впрочем, большинство хозяев директорских кабинетов даже не удосужились посмотреть на краеведческую книгу. Оказывалось, что предпочтительнее купить исчезнувшие дверные ручки: за них может влететь от проверяющих. Что ж, значит, старшеклассники, которые пойдут за знаниями через школьное парадное (к дверям которого успеют прикрутить ручки), могут рассчитывать на любые знания — кроме краеведческих сведений о родном городе...
А вот школа в самом центре. Городская экзотика — мужчина-руководитель. Выслушав вопрос, он язвительно ответил: «Мы ЭТИМ не занимаемся».
Я вроде бы ничего такого запретного не предлагал... Но продолжал настаивать: «А что же вы дарите лучшим ученикам в канун Нового года?»
— Дети любят сладенькое, — слащавым голосом ответил собеседник, усиливая суффиксом порочность ситуации.
В коридоре бегали мальчишки и девчонки с признаками явной перекормленности сникерсами. Их ждал еще один праздник «со сладеньким»... Действительно, зачем им знать о Тюмени что-то не приторное, не сиропное? Все в шоколаде!
В одной школе мне улыбнулась удача. Директора не было на месте. Завуч, оказалось, занимается краеведением. Вот так, берет — и занимается. Так как школе повезло. Здесь и В.Крапивин, и Г.Колотовкин, и В.Нечволода учились. Услышав фамилию Кубочкина, радостно сообщили, что здесь учился Коля Кубочкин. Но они знают только его маму. Папа, очевидно, воспитанием ребенка не занимался...
Говорить после этого с представителем школы мне стало сложно. Где логика? Если папа — известный краевед и пытается привить всему городскому населению любовь к прошлому Тюмени — это уже можно счесть за патриотическое воспитание, причем не формальное, подлинное. А теперь — ярлык «не занимается», поскольку не видели его в школе...
Я пытался вспомнить бестселлер «Тычковка, Сараи, Потаскуй». Но слышали здесь только про Потаскуй (надеюсь, не только ресторан, который рядом, на следующем перекрестке). Убедить одного из первых руководителей школы, что местное краеведческое издательство за последние 17 лет издало почти полтысячи книг, что шесть лет выходил журнал с тем же направлением — не удавалось. Информация о таких пустяках в атмосфере бахил была не нужна.
Я понимал, что жизнь прожил зря. И наконец осознал правоту Лизы Ганопольской, когда-то написавшей обо мне как о «человеке, широко известном в очень узких кругах». И напомнил завучу, что наши книги есть и в их библиотеке. Передавали бесплатно в качестве гуманитарной помощи. Не стал уточнять, с какой неохотой принимали ее в школах. Спонсорские деньги школы готовы были взять, даже если бы на них пришлось потом купить у нас книги. А вот сам товар — с трудом...
Завуч, проработавший в этой школе много лет, предложила проверить фонды библиотеки, чтобы доказать несостоятельность моего предположения. О, чудо! Здесь нашлась и полка с краеведческими изданиями. Прямо-таки выставка для комиссий. И книги с печатью предпринимателя Ю.Л.Мандрики, а также послание от бывшего депутата Тюменской областной Думы Александра Сидорова, подарившего всем школам города «Тычковку, Сараи, Потаскуй». Разложенные аккуратно по полкам книги и девственность краеведческого фонда лишь подчеркивали: вряд ли здесь знают о библиотекаре из местной академии культуры и искусств Наталье Соколовой, организующей регулярно встречи с читателями под лозунгом «Читать модно!» Да и меценаты, сделавшие пусть небольшой, но вклад в школу — были не в почете. Разве что через 200 лет, если где-то документы сохранятся...
Встреча с директором школы в районе Холодильной просто потрясла меня от сознания собственной темноты. Юный директор (во всяком случае — на вид) категорически отвергла мои краеведческие поползновения. У них есть учредитель: если он просмотрит книгу и даст письменное заключение, что книгу МОГУТ ЧИТАТЬ ДЕТИ, то она, может, и займется моим вопросом. Самой просмотреть предлагаемое издание и принять решение? У нее не было времени. Да и статус не позволял...
Пахло цензурой...
Меня, начинающего офеню, школьный краеведческий рынок попросту не принял. Не понял. И, не прожевав, — выплюнул подальше от школьного порога. Невольно задумаешься: что такое «Книга года»? Особенно когда понимаешь, что местное издание — это, скорее всего, наша маленькая мания величия.
Может, что-то и можем, а продать тираж — пока нет!