29 марта 2024     

Общество   

Хочу домик в деревне

В очередной раз мечта разошлась с действительностью прошлым летом. Когда я вдруг решила, что угасающий творческий пыл спасет лишь деревенская идиллия — и вознамерилась купить домик в деревне.

Вон! Вон из пыльного душного города, где грядущая осень обещает лишь слякоть под ногами и явно никогда не станет Болдинской... Бежать от накатившей душевной усталости, когда ощущаешь себя банкротом по всем статьям, — жизнь не удалась и хочется бросить все к чертовой матери...

К слову, всегда мечтала встретить старость в деревне. В маленьком уютном домике с деревянным крылечком, печкой с дровами, ситцевыми занавесками и мурлыкой-котом, верным товарищем в долгие зимние вечера.

А летом по траве будет бегать мой маленький внук, будет гонять на велосипеде по тихой улочке, а я — совсем как умильная бабушка из рекламы — буду печь ему пироги и поить парным молоком.

Куплю домик в деревне!

Объявление о продаже своей городской квартиры я дала в газету, а заодно в бегущую строку. После чего стала ждать покупателей на мою скромную по квадратам и обстановке недвижимость. Первыми обозначились риелторы, с ними потянулись потенциальные кандидаты на мою жил-площадь. Ипотечные молодожены, пенсионерки-северянки по программе переселения из округов. Студенты — дети тех же северян, но с возможностями. Пара унылых разведенок... Почти все с пристрастием заглядывали в углы, задавая один и тот же вопрос: «А сколько уступите?» Доконал меня пенсионер-бодрячок, заявивший: так и быть, дескать, сделаю одолжение, куплю я вашу «однушку», но только со всеми висящими на стенах картинами. Дедушке было указано на дверь, риелторам — на паузу. Сама же решила проехаться по окрестностям Тюмени в поисках «земли обетованной», благо объявлений о продаже домиков в деревне — пруд пруди.

...Первый выбранный почти наугад адрес из газеты «Из рук в руки» — село Криводаново. До города рукой подать, автобус ходит исправно. Места красоты неописуемой, сосновый бор, белые грибы, березовые рощи с земляничными полянами, река с еще не загаженными берегами.

А на въезде — поваленные в неравной с человеком схватке вековые сосны, развороченная бульдозером земля, загубленная природа — строится очередной коттеджный поселок. Навороченные особняки, стилизованные избы-хоромы из кругляка теснят добротные пятистенки и скромные домишки местных жителей. На улице, залитой палящим июльским солнцем, крепко поддатая молодая женщина орет во весь голос на разомлевших собутыльников, прикорнувших у забора: «Нажрались как суслики, а кто деньги пойдет искать, Пушкин?!»...

Дом, который я ищу по объявлению, наконец находится. Он на четыре семьи: одно крыльцо, один узкий двор по обе стороны. У моей хозяйки в соседях не очень большое, но весьма шумное семейство. Глава этой ватаги смотрит на меня заинтересованно, чуть не подмигивает. Его жена, бросив беглый взгляд, удаляется с крыльца с нескрываемой неприязнью. Стены в доме тонкие, жизнь в четырех квартирах как на ладони. Слышимость потрясающая. Уединилась, называется...

Хозяйка продаваемой квартиры с гордостью демонстрирует ухоженный огород, сетует: не хватает силенок сажать-полоть-убирать картошку с моркошкой. Годы не те, восьмой десяток, однако, разменяла. В городе у нее квартира, там и поликлиника рядом, и снег во дворе убирать не надо, и магазин в соседнем подъезде. Домик по объявлению на запрашиваемый миллион рублей не тянет. Крышу надо перекрывать, крыльцо чинить, ремонт в квартире тоже бы не помешал. К тому же в свое время мои северные общежития и квартиры с подселением изрядно потрепали нервы. Сказал же Владимир Вишневский: «Легко любить все человечество — соседа полюбить сумей!»

Бабушка провожает меня до остановки. До автобуса еще есть время, заворачиваем в придорожный лесок, скоренько собираю не отошедшую вконец землянику, уже теснимую костяникой. Настоянный смолой и хвоей лесной воздух разбавлен запахом работающей техники: с корнем выкорчевывают беспомощные вековые сосны — освобождают площади под стройку. Грустно, но факт: пройдет совсем немного времени, и места эти благодатные будет не узнать. Под натиском кирпичных хором с высоченными типовыми заборами исчезнет чудный бор, пропадут ягодники и поля с глазастыми ромашками. Тут, как говорится, к гадалке не ходи...

Нам с ужами не ужиться

Другое объявление — тоже «Из рук в руки» — предлагает кирпичный благоустроенный дом «на живописном месте, рядом лес, река». То, что надо! С дочерью и ее семьей в ближайшие выходные едем в Заводоуковский район. Места тихие, безлюдные, тянутся к горизонту пшеничные поля, в березовых перелесках вспархивают непуганые птички. К маленькой, едва ли с десяток стареньких домишек деревеньке на отшибе от центральной трассы ведет не заезженная отсыпанная щебнем дорога, петляющая вдоль березовых опушек.

Дом, который хозяева выставили на продажу, смотрится городским щеголем среди бедной деревенской родни — настолько красив и добротен. Самое что ни на есть родовое гнездо. У хозяина, видно, руки золотые. Вода горячая и холодная, отопление исправно, ремонт хоть и не евро, но вполне приличный, лет пять можно ни о чем не волноваться. Рад бы придраться, да не к чему! Во дворе баня, чистая, пахнущая свежестругаными досками. Огород не просто впечатляет — пугает своим масштабом, шутка ли — сорок соток. Половина засажена картошкой, вторая заросла бурьяном. Хозяйка, невысокая средних лет женщина, ведет нас на задний двор: «А вот здесь грибы растут, в лес ходить не надо». А на задах горами громоздится навоз: прежние хозяева разводили бычков. К ужасу своему вижу, как на комьях соломы с удобрением греется на солнце жирный уж. В тепле и сырости навоза змеи прижились, исправно выводят потомство. Змей я не просто боюсь — цепенею от страха, теряю разум. Нет, нам с ужами не ужиться...

У хозяйки дома серьезная болезнь, нужны деньги на дорогостоящую операцию. За свою с любовью обустроенную усадьбу муж с женой просят миллион сто, но готовы сотню уступить. Мой внук с радостным писком бегает из одной просторной комнаты в другую, плачет, не идет в машину, не хочет уезжать домой, ему здесь и в ограде привольно, не то что в забитом машинами городском дворе.

Население деревушки — сплошь бабушки, доживающие век в родных избах. Весной по вековой привычке проживают «ненормированный» деревен-ский день на своем огороде: не для себя — детям да внучатам. Есть здесь продуктовый ларек с макаронами, растительным маслом, «киндер-сюрпризами» трехлетней выдержки и прочей мелкооптовой провизией. Хлеб завозят из соседнего села — центра ближайшей цивилизации. Автобус, говорят, ходит исправно, зимой дорогу регулярно чистят, хуже, когда буран разойдется не на шутку. В непогоду жителям умирающей деревушки лучше не болеть: машины «Скорой помощи» на центральной усадьбе — это вам не джипы-внедорожники.

Возвращаемся расстроенные: и дом хорош, и места почти заповедные, да уж больно далеко буду от дочери, от шумной редакционной жизни. К тому же ужи...
А если оставшиеся бабушки рванут в город или помрут раньше срока? Куковать тогда одной среди сорока соток запустения. Едва ли ради меня одной будет ходить автобус и ездить хлебовозка, не говоря уже о грейдере. Эх, если бы такую домину да ко мне под Тюмень! Впрочем, там цена ему была бы раз в пять-шесть выше.

...Еду одна автобусом в Тюменский район — в одно из красивейших мест, где всего в изобилии: ягод с грибами в лесах, рыбы в реке и озерах, работы в огородах и на сенокосе. Женщина год назад овдовела, накладно ей содержать одной дом и огородище, да еще с небольшим, но весьма урожайным садом. Провела по дому, запустелому, сиротливому, напоила чаем на просторной веранде, заставленной банками с домашней консервацией. Грустно усмехнулась: «Думаете, для себя? К выходным, может, сын с невесткой да тещей пожалуют за вареньями-соленьями. Они здесь появляются раз в год к концу лета, приезжают на «Газели» тестя».

Узнав, что я одна, без мужа, и что дети мои к садово-огородной романтике относятся прохладно, неожиданно советует: «Послушайте, зачем вам это деревенское счастье? Есть квартира в городе, живите и наслаждайтесь: вода из крана, теплый туалет — благодать! В деревне никого не допросишься огород вскопать, дрова на зиму заготовить или забор починить. У непьющих своих забот полно. А которые без дела слоняются, за бутылку пообещают все что угодно, а в итоге пальцем не шевельнут. Я по своей доверчивости заранее заплатила двоим местным, чтобы картошку потихоньку окучивали. Приехала через месяц, а картошка как стояла, так и стоит, а мужики те на другом конце села кому-то дрова в поленницу складывают. Сделали вид, будто впервые меня видят».

Наверное, кого другого перспектива сельских будней, заполненных насущными хлопотами, заставила бы притормозить в гонке за мечтой. Увы, только не меня, неугомонную.

Риэлторы звонят, приходят, приводят интересующихся. Я тихо зверею от вопросов: почему лифта нет, почему балкон не застеклен? Объясняю толстой тетке: в пятиэтажке эпохи советского жилищного строительства лифт не был предусмотрен. Балкон не закрывала стеклопакетами принципиально: люблю небо и простор, чтобы грозы проносились над головой, а в августе был слышен шорох падающих звезд. Потенциальные покупатели мне не верят, поглядывают с нескрываемым сожалением. Я их понимаю, люди из деревень рвутся в город, а ей, мол, звезды с шорохом подавай!

Печки-лавочки

Дом в Нижнетавдинском районе мне присоветовала одна из риэлторш, расписала так, что я немедленно упросила зятя поехать посмотреть. От главной дороги деревня находится не в двух километрах, как было сказано специалистом по недвижимости, а в семнадцати.

На краю единственной улицы заходим в дом, схожий по описанию. Кирпичный, в две большие комнаты, в каждом углу железные кровати, на кривом комоде — подслеповатый телевизор. Вдоль стен стоят самоструганые лавочки, хозяйка простодушно поясняет: «Вот как деда, а потом и сына старшего схоронили, так лавки-то и стоят». Жутковато.

В обеих половинах дома по печке, а ведь риелторша клялась, мол, дом благоустроен, газ подведен. А газ в деревню вряд ли проведут в ближайшей пятилетке — судя по отдаленности от райцентра. Захламленный двор с покосившейся банькой, сарай плашмя лежит на заборе. За всю «лепоту» хозяйка просит полтора миллиона рублей без торга, сурово взглядывает так, что ежу понятно: не шутки шутит бабка. Я молчу. Жалко времени и сожженного бензина. В который раз обещаю хозяевам домика в деревне подумать и тихонько ретируюсь. А тот дом, который мне живописала риелторша, уж два года, оказалось, как продан.

Знающие люди высмеяли мой переселенческий зуд, объяснили: риелторы сами должны отвезти куда надо и что надо показать. Мое дело выбирать, а не скакать аллюром по районам. Так и сделала. Поездка с женщиной-риелтором в Исетский район. Село привольно раскинулось вдоль реки, взобралось на плавные холмы, растеклось вдоль автотрассы. Кругом простор: небо и земля бегут к горизонту, соперничая в необъятности. Хозяин половины дома — ингуш, потомок народа, репрессированного во время войны. Трудолюбивые, верные слову и чести ингуши сохранили свои национальные традиции, культуру и родной язык. Его дом не в пример соседям выбелен снаружи, наличники на окнах выкрашены голубым, палисадник — синим. Уютно и чисто в комнатах, в просторной кухне с большим столом, за которым хоть свадебный пир закати. Хамза с семьей хочет вернуться на родину предков, жить, растить детей, стареть...

Ну что?.. До Кургана ближе, чем до Тюмени. До ближайшего леса километров шестнадцать, не набегаешься за грибами-ягодами, река в получасе ходьбы. Здесь хорошо жить. Но либо с большой семьей — либо затворником.

Две поездки с мужчиной-риелтором. Бензин за мой счет. Едем в Исетский район. По дороге заворачиваем в поселок Московский, там у него есть клиенты, желающие перебраться в Тюмень. Чисто, пустынно, ни деревца, ни кустика. Своей безликостью напоминает Комарово с его домиками-клонами — цивилизованное гетто, очень отдает замятинским «Мы». Ни за что!

Едем по трассе, на километры тянутся теплицы. В них, говорит мой собеседник, китайцы выращивают огурцы с помидорами. Те самые, скороспелые, на ценниках которых криво написано: «Огурцы Тюменские». Именно так — с большой буквы. А в скобках надо бы читать: «Выращенные китайцами по их же технологии». А мы, наивные, радуемся, что поддерживаем российского производителя...

Дом — не дом, несуразное строение из бетонных панелей посреди заросшего бурьяном двора. Окна выбиты, двери снесены с петель. Внутри помещение напоминает молельный дом. Только по углам валяются матрасы, пустые бутылки и засохшие продукты жизнедеятельности человека. В подвальном помещении бутылок и мусора хватит на «КамАЗ». Какого черта меня привезли сюда?! Риелтор откровенен: у него с хозяином этого строения заключен эксклюзивный договор. Это значит, риелтор будет продавать эту халабуду сколь угодно долго, а хозяин знай отстегивать деньги за услугу. И все довольны...

Нам — не в Амстердам!

Тот же риелтор на своей машине, но уже со своей начальницей, директором конторы. Едем в Нижнетавдинский район смотреть, как было презентовано, «обалденный кирпичный дом в сказочном месте». Женщина явно симпатизирует подчиненному, звонко смеется — над своими же шутками. Еще бы, мужчина видный, фактурный — с таким наперевес не стыдно пойти по остатку жизни. Она трещит не умолкая: «А вот когда я в Амстердаме (Венеции, Таиланде, на Бали)...». Мужчина в ответном порядке резво начал было про Анталью, но женщина снисходительно зевает: «Ой, ну это же вчерашний день». Может, и мне податься в риелторы? И после первой удачной сделки смотаться хотя бы в столицу нашей Родины. А то все по «северам» да по тундрам — за репортажами...

Заезжаем за дочерью хозяйки дома, она проживает недалеко от матери. Странное чувство вызывают зарешеченные окна избушек в маленькой деревне. Воруют, рассказывает дочь хозяйки, воруют местные наркоманы. А вот пьяницы не лезут — одни плачут и просят в долг, а те, кто не всю совесть пропил, нанимаются дрова колоть за бутылку. По улице вялой походкой движутся две юные мамочки, у каждой в руке бутылка пива, за другую держатся малыши — пошли на речку купаться. Их догоняет совсем молоденькая девушка — тоже навеселе.

Два дома на продажу, краской на куске фанеры написан контактный телефон, собеседница делится местными ужасами: в одном из домов кого-то зарезали, в другом кто-то сам накинул на себя петлю.

Всей делегацией протискиваемся в обвалившиеся ворота. Маленький двор и большой огород плотно заросли бурьяном. Вросшая в землю банька держит на своих плечах истлевший туалет. По шаткому крыльцу осторожно поднимаемся в полутемные сени, заходим в дом ценою восемьсот тысяч рублей. Я обалдеваю у самого порога. Тесная прихожая, в одном углу печка, в другом — кухонный стол с колченогой табуреткой. Видя мою вытянувшуюся физиономию, риелтор бодренько приобнимает меня за плечи: «Да я сам лично приеду и установлю здесь ванну и унитаз, во дворе скважину поставим, дело пустяковое»! О-ссподи, а жить-то я где буду?.. В мрачной полутемной комнате бабушкина мебель, личные вещи, посуда в серванте, засохшая герань на подоконнике. Душит плотный и неистребимый запах истлевающей старости: камфорной мази, нафталина, сырых подушек и задраенных насмерть окон за железными решетками.

Возвращаемся в молчании, начальница-риелтор не трещит — в отличие от моей головы. Лишь в середине пути недовольно молвит: «Чем вам дом не угодил, не понимаю». Я, кажется, начинаю понимать: моя идея с переселением в деревенскую сказку начинает отдавать паранойей. Видимо, это легко считывается с моего лица, потому что риелторы в спешном порядке подгоняют один дом за другим, в расчете на мою всеядность. Их не упрекнешь — работа такая. Но я не хочу в старушечий рай.

Еще парочку домиков в деревне я посмотрела, но уже без фанатизма. Переселенческий запал начал остывать. А тут еще осень подоспела, в деревне люди огороды убирают, дрова с делянок подвозят к двору. По ночам нестерпимо горит Полярная звезда — предвестник скорой зимы.

Чтобы жить в деревне, надо как минимум в ней родиться. Рассчитывать на свои силы, на свою волю, на собственные картошку и капусту в огороде. Во всем рассчитывать на себя. Не зря к городским поклонникам сельской идиллии деревенские относятся прохладно. Наивно рассчитывать, что сосед-тракторист вдруг лихо вспашет твой огород или подбросит дров. Почему он обязан быть добрым ко мне? Чем я заслужила? Чем ему помогла?..

У меня в жизни много чего есть. Любимое дело, любимая дочь, любимый внук. Книги. Иногда — газета, куда я могу писать не когда надо, а когда хочется.

У меня, если вдуматься, только два минуса. Нет одной руки (после автомобильной аварии) и нет мужа с руками. Работящего. Впрочем, вообще никакого нет. Так что сидеть мне в благоустроенной квартире и мечтать. Хотя бы о даче — суррогате деревни. А ведь и там нам с моим внуком будет здорово. Просто потому что мы очень любим друг друга. Малый — и не совсем еще старый.

Нравится

Комментарии к статье

Людмила: 28.03.2012 21:02
Спасибо автору,я ведь тоже хотела в деревню.....А деревеньки жаль...
Нюра: 14.06.2012 12:46
Спасибо, Вы развеяли похоже мечты нашего папы......Он так хотел провести старость в деревне. Принесу Вашу статью домой, пусть почитает, я так и думала, просто ещё не успели поехать смотреть. Грустно, вымирающие деревни.
Ольга: 27.07.2012 17:25
Нет, статья не отбила желание, хочу оставить сына, когда жениться, это самое тяжелое. А если эта заноза засела, все равно к ней вернетесь. Тоже одна, но ведь живут женщины в селах одинокие. Думала у меня диагноз, прям душа на волю рвется. Теперь точно понимаю, все мы родом из детства. И не надо потом детей напрягать работой, это ваш выбор, молодая тоже мечтала, что бы у родителей огорода небыло. Главное соседей выбрать, что бы не страшно было одной.
Тамара: 23.02.2013 22:54
Девушки красавицы,- при сегодняшнем выборе бытовых приборов можно жить в деревне,,было бы электричество,Красота я вам скажу в деревне в любое время года.и чем меньше деревня тем лучше, моя дервня это поселок Бахметское ,удобно ездить на электричке. хорошие соседи,дома старые но дешеаые и не обязательно продовать квартиру в городе,мы все совмещаем городскую и сельскую жизнь. а умереть можно и в городе, деревня лечит,там чистая вода,воздух,тишина и покой,чтоещенадо пенсионерам

Статьи по теме

№11 (5453)
25.01.2012
Галина Гильманова
Большая семья
№228 (5436)
22.12.2011
Галина Гильманова
Исправленному верить?

Новости

09:05 29.11.2013Молодёжные спектакли покажут бесплатноСегодня в областном центре стартует V Всероссийский молодёжный театральный фестиваль «Живые лица», в рамках которого с 29 ноября по 1 декабря вниманию горожан будут представлены 14 постановок.

08:58 29.11.2013Рыбные перспективы агропромаГлава региона Владимир Якушев провел заседание регионального Совета по реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК».

08:49 29.11.2013Ямалу — от ПушкинаГлавный музей Ямала — окружной музейно-выставочный комплекс им. И.С. Шемановского — получил в свое распоряжение уникальный экспонат.

Опрос

Как вы отнеслись к отказу Украины от интеграции с Европой?

Блоги

Евгений Дашунин

(126 записей)

Давайте сегодня взглянем на самые важные технологические прорывы.

Светлана Мякишева

(64 записи)

20 приключений, которые я смело могу рекомендовать своим друзьям.

Ольга Загвязинская

(42 записи)

А что такое «профессиональное образование»?

Серафима Бурова

(24 записи)

Хочется мне обратиться к личности одного из самых ярких и прекрасных Рыцарей детства 20 века - Янушу Корчаку.

Наталья Кузнецова

(24 записи)

Был бы язык, а претенденты на роль его загрязнителей и «убийц» найдутся.

Ирина Тарасова

(14 записей)

Я ещё не доросла до среднего возраста или уже переросла?

Ирина Тарабаева

(19 записей)

Их не заметили, обошли, они – невидимки, неудачники, пустое место...

Андрей Решетов

(11 записей)

Где в Казани работают волонтеры из Тюмени?

Любовь Киселёва

(24 записи)

Не врать можно разве что на необитаемом острове.

Топ 5

Рейтинг ресурсов "УралWeb"