Великое имя — Пётр

Одни считают Петра Алексеевича Романова величайшим представителем своего рода, самым выдающимся русским правителем. Участники же голосования проекта «Имя Россия» в 2008 году поставили Петра I лишь на пятое место.
Первые потешки
Парадоксальность личности нашего героя проявляется даже в том, что, будучи по воспитанию совсем не европейцем, он стал самым что ни на есть западником. Учили его дьяки Зотов и Нестеров (последователей блистательного Симеона Полоцкого к тому времени патриарх Иоаким выжил со двора), и грамоту русский царь знал слабовато, поэтому всю жизнь писал с ошибками.
А вот детское пристрастие к военным игрушкам Пётр пронёс через всю жизнь. «Царевича, по обычаю, окружили так называемыми робятками из ровесников, набранных из детей знатных родов; они составляли около него полк. Петр, будучи трех лет от роду, играл с ними в «воинское дело» — читаем у Костомарова.
От него же узнаём, что тогда близ царя появился иноземец Менезиус. Это был настоящий авантюрист, жизнь которого вполне могла бы стать фабулой для остросюжетного романа. Впрочем, таких иностранцев при Петре и при русском дворе будет ещё великое множество.
В общем, юный царевич читать ещё не умел, а уже на приступ потешных крепостей ходил под бой барабанный да с детской сабелькой артикулы заморские выделывал будь здоров.
И первая кровь
Мы помним из истории, как десятилетного Петра избрали было на царствие. И про бунт помним. Что уж он пережил там, стоя на Красном крыльце, перед разъярённой толпой стрельцов, одному только Богу известно. А когда к стороннику «нарышкинской партии» Артамону Матвееву начали приступать бунтовщики и тот схватил царя-отрока за руку? И разорвали это последнее рукопожатие силой, а Матвеева прочь с крыльца да на копья.
И это тоже воспитание. Не книжное, не потешное, а кровью, взрезанной плотью, предсмертными воплями. Испытание бунтом.
Сестрица Софья стрелецкими саблями да бердышами отвоевала себе на время трон. Царица Наталья с сыночком перебрались в Преображенское. Это село на берегу Яузы стало колыбелью великой Российской империи и её победоносной армии.
Учёбу будущий царь-император совершенно забросил, предавшись потехам. Ведь мог так и дальше жить — зайцев в поле загонять да соколами небо подмосковное чертить. Только, видимо, самой судьбе было так угодно, чтобы выполнил молодой человек некое великое предназначение.
Пётр, не умевший правильно написать в связке несколько слов, вдруг взялся постигать азы арифметики, астрономии и навигации. А потом голландец Брандт (тот, что строил ещё «Орёл» для Алексея Михайловича) по его указке привёл в порядок старый английский ботик, рассыхающийся без дела в амбаре, и дал несколько практических уроков каботирования. По Яузе с грехом пополам походили, на Просяном пруду побаловались, а потом и перебрались на Переяславльское озеро да заодно там и какую-никакую верфь заложили.
Нешуточные баталии разыгрывались и на суше. В1687 году Пётр собрал два «потешных» полка, назвав их по имени двух сел: Преображенским и Семеновским. Близ Яузы соорудили учебную крепость Пресбург и сражались при ней. Вроде как в шутку, но часто и всерьёз. По крайней мере, жертвы человеческие были в тех потешных баталиях нередки.
Первая жена
Всё больше вокруг молодого Петруши появлялось иноземцев, а он тянулся к ним. Может, оттого, что родная Русь запечатлелась для него в оскаленном образе стрелецкого бунта с безумным взглядом и руками по локоть в крови. А тут немецкая слобода на ручье Кукуй со своими стройными улочками и чистенькими домиками. Совсем рядом другой мир, где полно всяческих диковинок, в том числе и инженерных, которые Пётр Алексеевич сильно уважал.
И Тиммерман, и Брандт, а после Гордон с Лефортом подсказывают: да вы, царь-батюшка, руку-то протяните. Пылкий юноша и протянул, ухватив птичку диковинную, немку Анну Монс, с которой завел роман.
Тогда добропорядочная Наталья Кирилловна спохватилась и решила наскоро женить сына. Невесту, Прасковью, приискала в худородной, но многочисленной семье Лопухиных. Все они горой стояли за Нарышкиных.
Обвенчали молодых 27 января 1689 года в церкви Преображенского дворца. Имя Прасковья заменили на Евдокия. Её отца Фёдора Лопухина пожаловали боярством. И затаился двор, да и вся Москва, что в делах подпрестольных толк ведала.
Ведь, женившись, 17-летний Пётр имел уж полное право заявить о себе как о царе и указать сестре-регентше на её место.
Первая схватка
Многие источники свидетельствуют о том, что на открытое столкновение с сестрой юный царь решился 8 июля 1689 года в праздник иконы Казанской Божьей Матери. Перед крестным ходом Пётр послал сказать Софье о том, что не должно ей, женщине (пусть и высокого рода), идти в процессии вровень с мужчинами. Но надо было знать женщину сию…
Она и раньше хаживала в этот день к Казанскому собору на равных с братьями-царями Иваном да Петром. На этот раз, взяв в руки образ Пресвятой Богородицы, величественно пошла за хоругвями как истинная царица.
Вошедший в историю решительным до безрассудства, Пётр Алексеевич тогда не сдержал «оплеухи». Он бросился прочь — и от Казанской матушки-заступницы, и от Москвы первопрестольной.
Софья, очевидно, окончательно уверовав в своё предназначенье, 7 августа 1689 года приказала главе Стрелецкого приказа Шакловитому собрать в Кремле верных ему людей, вроде как для сопровождения к Донскому монастырю на богомолье. И, как обычно, тотчас пошёл шепоток, что есть-де письмо с известием о том, что Пётр по наущению врагов идёт с потешным войском на Белокаменную против Софьи-царевны.
В ответ Фёдор Шакловитый повёл стрелецкие полки на Преображенское. Да нашлись в стане стрелецком верные Петру люди, и гонец их добрался до Преображенского раньше «софьистов». Чуть одевшись, наш молодец бежал под защиту стен Троице-Сергиева монастыря.
Первая победа
Шок был страшный. Считается, что вошедшие в историю лицевые конвульсии императора есть плод пережитого тогда ужаса.
Впрочем, настоящий царский норов Пётр Алексеевич Романов проявил достаточно скоро. Вскоре в Троице стояли уже потешные полки с уже совсем не детскими пушками и прочим снаряжением. Мальчик вырос, подрастив и свою небольшую, но преданную до конца армию.
16 августа 1689 года Пётр царским именем разослал по стрелецким полкам грамоту с приказом — быть у Троицы делегатам от рядового состава и командирам. Шакловитый делал всё, чтобы помешать конкуренту Софьи, но авторитет Петра укреплялся с каждым днём.
И уже по второму приказу, от 27 августа, большая часть служак повиновалась. Софья сама было отправилась в Троице-Сергиев монастырь к брату (договариваться, очевидно), но посланники настоящего царя остановили её на полпути и развернули восвояси. Вольные дни на вершине власти для Софьи Алексеевны были сочтены. Дальше только келья Новодевичьей обители.
4 сентября к Петру прибыли иностранные офицеры во главе с генералом Гордоном, которые, несомненно, согласовали свои действия с посольствами своих стран. Это означало, что Европа признала царём Петра I.
Вскоре был захвачен Шакловитый. На дыбе он признался в замыслах об убийстве царя и после быстрого судопроизводства был незамедлительно казнён.
Вслед за письмом брату Ивану, поклявшись почитать его яко отца родного, Пётр поспешил в Москву, а стрельцы встречали его вдоль дороги, положив головы на символические плахи — руби, мол, или помилуй, царь-батюшка.
И батюшка начал рубить… И головы, и корабли, и бороды, и окно в Европу.